1. Приостановить выполнение поставленной командованием текущей боевой задачи.

2. Выйти с приданной спецгруппой в райцентр Шали.

3. Об исполнении немедленно доложить.

Вторая пришла оттуда же, из Гудермеса, но уже от самого начальника Теруправления. В тексте сообщения содержалось требование переподчинить спецгруппу представителю МЧС в н.п. Шали, а самому майору Михайлову вместе с приданными сотрудниками — то есть с приставленными к нему «фирмой» головорезами — прибыть в Гудермес «не позднее 12.00 1-го июня с.г.».

То есть не позднее полудня завтрашнего дня.

Ознакомившись с содержанием депеш, Бушмин криво усмехнулся. Колыванов, как и он сам, человек с двойным дном. Он делал в Чечне «шахер-махер» наряду с некоторыми другими милицейскими чинами, еще до того как его взяла под свое крылышко «фирма».

Начальство нервничает и торопит его с докладом. При чем здесь, спрашивается, «приданная спецгруппа»? Сидят себе ребята при комендатуре, и все у них тип-топ. Не фиг им вообще в горах делать! На что тогда Мафусаилу его крутые чеченские завязки? Зачем ему «дружба» с братьями Чермоевыми, контакты с которыми он использует для себя с большой выгодой? Зачем тогда сдались все эти местные «крыши», которыми он успел здесь обзавестись?

А как раз для того, чтобы он мог спокойно передвигаться с минимально допустимым количеством людей, встречаться с нужными ему, вернее, «фирме», персонами, не опасаясь при том — хотя такая угроза, конечно, полностью не отметается, — что эта его сторона деятельности может вызвать к себе нездоровый интерес у «компетентных органов».

Но, как бы то ни было, он обязан выполнять приказы руководства: и того, что числит его за обычного служаку, не догадываясь о всем прочем, и других людей, осведомленных о тайных сторонах его деятельности.

И все же... Вот был бы фокус, если бы он пригребся на встречу с людьми Хаттаба в компании двух десятков спецназовцев... Они что там, в Гудермесе — или в Москве тоже? — за полного идиота его держат?

* * *

Присланный за ними «мишка» за малым не развалился в воздухе, настолько он был древний, изношенный, латаный-перелатаный...

Бушмин давно приметил, что ежели пошла непруха, то проявляться это будет буквально во всем, не зря ведь говорят — «пошла черная полоса».

Вдобавок ко всем прочим напастям их «вертушку» еще и обстреляли где-то на полдороге: какие-то бродяги успели-таки выпустить пару-тройку очередей, метясь в подбрюшье, когда утробно воющий агрегат шел на бреющем над «зеленкой». Уже давно вошло в практику во время таких вот перелетов подкладывать под задницу бронежилет, но удовольствие все равно ниже среднего. Вот и на этот раз несколько свинцовых шариков все-таки прошили борт, хотя, слава ангелам-хранителям, никто от обстрела не пострадал.

Было около десяти утра, когда пилот каким-то чудом посадил машину на окраине Гудермеса, неподалеку от завода мединструментов. Местом посадки служила обычная грунтовая площадка, по одну сторону которой виднелось длинное приземистое здание Теруправления с радиомачтой и усиками антенн на плоской крыше, а по другую — складские помещения и кирпичные боксы для служебного транспорта.

На площадке стоял еще один «Ми-8МТ», возле которого кучковались какие-то ребятишки в камуфляже, дожидающиеся, очевидно, приказа грузиться на борт.

Поначалу Андрей не обратил особого внимания на эту деталь, поскольку здесь, в Гудермесской конторе, где жизнь бьет ключом, можно повстречать самый разный людской контингент.

Искренне поблагодарив летунов — «спасибо, мужики, что не гробанулись по дороге», — Бушмин повесил «калаш» на одно плечо, сумку на другое и вслед за «отбойщиками» спустился по трапу на залитую солнечным светом площадку.