– Да! – выкрикнула Анна, её скрюченные пальцы впивались в мягкое тельце под распашонкой, ребёнок недовольно кряхтел, куксился и тёр личико кулачками.

– И тебе её не жалко? – недоверчиво спросила убийца.

– Мне себя жалко! А она мне жизнь испортила! Орёт постоянно, муж по борделям шляется, любовника не завести – распёрло после родов! А тебе я вижу жалко её, ты всегда была сентиментальной дурой! А теперь дай мне уйти, или её кровь будет на твоей совести! – выставив ребёнка, как щит, Анна стала медленно приближаться к стоящей в полной растерянности Джурайе. Вот она подошла на расстояние вытянутой руки и хотела обойти угрозу, как вдруг…

Боль пришла не сразу. Сначала мелькнула белая вспышка и Анна с изумлением увидела собственные руки падающие вниз, перерубленные в локтях. Джурайя подхватила дитя и прижала к груди.

– Тварь, – жёстко произнесла она. – У тебя нет права на жизнь, если ты способна принести в жертву собственную дочь. Ей будет лучше без тебя, прости… – мелькнуло Белое Пламя и голова с длинными волосами покатилась по полу, а обезглавленное туловище рухнуло, как подкошенное, заливая кровью пол. Только сейчас, брезгливо переступив ногами, Джурайя заметила, что до сих пор на её ногах надеты смешные тапки-зайцы…

"Да уж, ребёночка здесь не баловали, – раздражённо думала хладнокровная убийца, лихорадочно обшаривая шкафы и комоды в детской в поисках самого необходимого. – Кому нафиг нужны ползунки, расшитые золотом?! А шёлковые распашонки в рюшечках и пуговицами из изумрудов в виде капли НА СПИНЕ! Уродство. Бедная куколка. Натерпелась со своей мамашей…" Бедная куколка лежала на кушетке в единственных нормальных штанишках, пускала пузыри и засовывала большой палец ноги в рот.

– Ладно, – решилась Джурайя, – пойдём спросим более компетентное лицо. – Она бережно подняла ребёнка и вышла в холл. Осторожно перешагивая через связанные тела, некоторые из которых храпели со здоровым молодецким посвистом, она наконец-то отыскала то, что искала. Пожилая прислуга тревожно переводила взгляд с Джурайи на ребёнка и пыталась что-то мычать из-под кляпа. Облегчённо вздохнув, девушка вытащила кляп из её рта.

– Головку придерживай, неумёха! – тут же услышала она тревожный окрик, перехватив ребёнка поудобнее. – Да не сажай на попку! Ребёнку ещё месяца нет, безрукая!!!

– Вы няня? – уточнила Джурайя, прижав малышку покрепче к животу, устроив её голову на согнутом локте. – Я забираю девочку, мне нужно её имя и самое необходимое на первое время. Помогите собраться, будьте человеком…

– Зачем тебе Ягодка? – запальчиво воскликнула няня. – Оставь, папаша всё равно сбежал, а мы тут воспитаем уж как-нибудь, не пропадёт.

– Ягодка? Что за имя? – опешила Джурайя.

– Ну, – засмущалась няня. – Я её так зову, пока мать не слышит. А при матери только полным именем – Алистрина… Наградили вот, теперь жить бедняжке с кличкой…

– А-а-а… Понятно. – понимающе покачала головой Джурайя, пытаясь высвободить прядь волос из крепкого кулачка. – Нет, я её не оставлю. Ей со мной лучше будет. Воспитаю, как родную, хоть мать у ребёнка будет… – она присела возле няни, перерезая верёвки на её теле. – Алистрина, ничего себе, – пробовала она на язык имя. – Может просто Аля? Или Лиска? Или Листик? – она перебирала уменьшительные прозвища, глядя в личико малышки, которое расплывалось в широкой беззубой улыбке.

– Гляди-ка, – ворчала старая нянька, кряхтя поднимаясь с пола, – матери не улыбалась, а вот чужой тётке – пожалуйста… Забирай, только вместе со мной. – Она уже поднялась и теперь стояла, растирая поясницу двумя руками.