– Он те надает указаний! – развеселился Сережа. – Он парнишка крепенький, хотя и длинный.

– И попроси кого-нибудь из детишек принести ко мне сюда шкуру.

– Есть!

Сережа отсалютовал и исчез.

– К пустой голове руку не прикладывают! – успел крикнуть вслед Артем.

Прозвенел второй звонок.

Полностью готовый к работе Артем смотрел на себя в зеркало. Отражение его не радовало – взгляд был озабоченный. Ну, сбежал панк из дому… дело житейское…

После представления придется держать речь перед возмущенной мамой, отстаивая бедолагу-панка. Обещать, что ребенок будет вести себя благопристойно… ни капли в рот не возьмет, разве что баночку пива… В конце концов, восемнадцать лет – это уже серьезно. Жениться, выходит, в восемнадцать можно, а трудоустроиться – нет?

– Переодевается на конюшне, – сказал, заглянув, Сережа. – Перепуган до полусмерти. Не представляю, что он на манеже будет творить…

И похлопал по загривку вставшего ему передними лапами на живот Арго.

– Ничего, я его сейчас обработаю, – Артем встал и улыбнулся образку Николая-угодника. – Ничего, ничего, Сереженька… Ты в свитере на манеж выйдешь?

– А что? Вполне приличный свитер.

Артем согласился – свитер хорошо облегал атлетическую фигуру бывшего десантника. И век бы ему оставаться в этом свитере, на кой ему сдался фрак с парчовым жилетом?! Сообразительный Сережа сам мастерил себе уникальный реквизит, но вот выступать с ним – это уже превышало его способности…

Обезьяну Артем обнаружил у форганга. Огромная обезьяна понуро стояла перед маленьким Гавриловым и выслушивала нагоняй.

– Не ломай человеку настрой, – сурово отодвинул Гаврилова Артем. – Ему же работать сейчас.

И похлопал обезьяну по плечу.

– Я сам с твоей матушкой разберусь, – пообещал он обезьяне.

– Не надо, – буркнул панк. – Только хуже выйдет.

Артем хотел было похвастаться, что не таких дам убалтывал, но прислушался к музыке – и понял, что через две минуты работать выходную репризу. А это – визитная карточка клоуна. Тут нужно блеснуть и создать себе репутацию на все представление…

Рядом оказался Сережа.

– Потом, потом, – отмахнулся от него Артем.

– Она в администрации, – шепотом сообщил Сережа. – Она из кафе вышла с Никольским, и он ее увел…

– Чтоб ей! – не удержался Артем. Завпосту вовсе незачем было знать, что у Гаврилова проблема с конюхом.

Гаврилов с интересом посмотрел на него.

Артем побежал на манеж. Портить настроение Гаврилову, да еще впопыхах, было совершенно ни к чему.

Он отработал выходную репризу немного взбудораженно, впрочем, публика приняла хорошо, смеялись. Следующая была через два номера – та самая «Обезьяна». Незаметно рядом оказался Тарасов. Сережа, по гениальному замыслу шпреха, должен был выбегать из бокового прохода. Сам шпрех стоял на манеже.

Артем обернулся в поисках панка – тот, прижавшись к стене форганга, смотрел в щель занавеса. И, похоже, именно на ложу, где сидела Ика.

– Не забыл, когда вылезаешь? – дернул его за пыльную коричневую шкуру Артем.

– Не-а…

Огромная обезьяна повернулась к нему.

– А где?.. – спросила обезьяна.

– В кафе, успокойся! – соврал Артем. Естественно – ребенок боялся, что его узнают под этой огромной звериной рожей.