Теперь ее имя было известно всему Нью Йорку, шить для нее платья почитали за честь ведущие модельеры, и как минимум раз в неделю кто нибудь объяснялся ей в любви и делал предложение. Однако Эмили не торопилась выходить замуж. То ли воспоминания о первом браке с шестидесятилетним Мавериком были слишком свежи в ее памяти, то ли сердце ее пока молчало, то ли она сомневалась в бескорыстных чувствах своих обожателей. А может быть, и то, и другое, и третье.

Три с лишним года вдовела Эмили Маверик, и за все это время она не удостоила своим вниманием ни одного поклонника. Имени ее официального любовника не знал никто. В глазах нью йоркского высшего света миссис Маверик была почти что праведницей…

– О Даррене? – уточнил Эл, как будто Эмили мог интересовать какой либо другой его приятель.

Эмили кивнула.

– Но ведь вы же и так о нем все знаете! – простодушно воскликнул Эл. – О Даррене все газеты писали.

– Меня не интересуют газеты, – махнула она рукой. – Там вечно понапишут всякой ерунды. Расскажите мне, что он из себя представляет… Что любит, чем увлекается…

Что то в голосе Эмили заставило Эла внимательнее к ней присмотреться. Нежные щечки миссис Маверик раскраснелись, а глаза блестели гораздо ярче обычного. Несомненно, великосветский успех ее салона кружил ей голову, однако многоопытный Эл почуял и нечто более глубокое. Он медленно перевел глаза на Даррена, окруженного стайкой щебечущих женщин. Неужели его немногословный друг с первого взгляда поразил самую недостижимую цель в этом салоне – сердце красавицы вдовы?

Нет, этого не может быть. Эл отогнал от себя крамольную мысль. Эмили просто интересуется необычным человеком, она же известная собирательница редкостей.

– Что я могу рассказать вам о Даррене, – вздохнул Эл. – Нелегко с ним. В джунглях он настолько отвыкает от человеческого общества, что потом его приходится чуть ли не заново обучать правилам поведения.

– Но ведь он не в одиночку отправляется в свои экспедиции?

– Как сказать… Однажды он прожил пять месяцев на севере Бразилии, и за все это время лишь один раз встретился с вождем племени араваков.

– Бедняжка! – ахнула Эмили.

– Смею вас заверить, Даррен нисколько не страдает от одиночества, – усмехнулся Эл. – Наоборот. Его ужасно раздражают современные города и толпы людей. Тот, кто познал истинную красоту природы, все время стремится вернуться к ней…

Эмили рассеянно кивнула. Было видно, что ее мысли витают где то далеко.

– А как мистер Уолш относится к… м м… женщинам? – наконец спросила она.

– Смотря к каким. Думаю, что какая нибудь быстроногая ясноглазая индианочка больше ему по душе, чем первая красавица Нью Йорка.

– Можно подумать, что у него есть выбор! – воскликнула задетая за живое Эмили.

– Держу пари, что есть. Посмотрите, как к нему льнут ваши гостьи. Может, пиджак и не очень ловко сидит на нем, зато поглядели бы вы на него в кожаных штанах, с мачете за поясом! – Ларреби выразительно щелкнул языком. – Даррен, конечно, грубоват и никогда не побоится сказать правду, но разве это способно отпугнуть женщину?

Эмили ничего не ответила. Она разглядывала знаменитого охотника, которого кто то все же сумел разговорить. Даррена Уолша трудно было назвать красавцем. И уж тем более он сам никогда не прикладывал усилий, чтобы казаться красивым. У него были светлые, выжженные безжалостным тропическим солнцем волосы, небольшие голубые глаза, широкие скулы и крепкий подбородок.