Он отвернулся, сел за руль, не глядя на Атамана, распорядился негромко:

    – В общем, завтра же, как только позволит время, навестим клеветника, так что предупреди ребят...

    – Понял, – сказал Атаман и полез из машины.

    Когда он захлопнул за собой дверцу, Мазур включил мотор.

    – Кирилл... – жалобным голосом пролепетала Нина с заднего сиденья.

    – Молчать, – сказал Мазур. – Дома поговорим...

    Он и в самом деле старательно молчал до самого дома, а чтобы исключить всякие разговоры, гнал машину по ночным улицам, словно на Формулу-1 торопился – как бы без него не начали. Но, разумеется, обошлось без инцидентов – не те люди его учили старательно водить почти все, что движется на воде, в небесах и на море... Во время лихой гонки Нина, понятное дело, молчала, опасаясь язык прикусить на вираже...

    Вошли в квартиру. Он опять-таки не удостоил жену и взглядом, первым делом прошел к телефону и просмотрел звонки. Сказал громко:

    – Интересно...

    – Что такое? – откликнулась Нина достаточно нейтральным голосом.

    – Самарин названивал, – сказал Мазур. – Шесть раз. Сие неспроста.

    – Это который Лаврик?

    – Кому Лаврик, а кому и убеленный сединами адмирал... – проворчал Мазур. – Клички имеют хождение исключительно в кругу...

    В этот момент телефон вновь разразился нежной трелью, позаимствованной у кого-то из классиков. Поперхнувшись на полуслове, Мазур снял трубку и, не дожидаясь реакции собеседника, сказал:

    – Здорово, Лаврик.

    – Кому Лаврик, а кому и убеленный сединами адмирал, – чуть сварливо откликнулся Лаврик.

    Совпадение фраз было столь мистическим, что Мазур примолк. Лаврик продолжал еще сварливее:

    – Ты где болтаешься?

    – Да так, – сказал Мазур. – Личное время, гвардия отдыхает... Ты где?

    – В Москве я, в Москве. Надо увидеться и перемолвиться.

    – Сейчас?

    – Ну, не настолько все срочно... Завтра, во второй половине дня я тебе отзвоню. Идет?

    – Идет, – сказал Мазур. – Стряслось что?

    – У меня-то ничего...

    – А у кого и что? – насторожился Мазур.

    – Да ни у кого и ничего. Так, фигура речи... Ладно. Я завтра звякну, и определимся. Бывай.

    Запищали гудки. Брякнув трубку на рычажок, Мазур покрутил головой:

    – Странно...

    – Что именно?

    – Держится он как-то странно. А это мне не нравится. Уж я-то его сто лет знаю.

    – А он, собственно, кто?

    Не поворачиваясь к ней, Мазур сказал тихо, задумчиво:

    – Самый опасный человек из всех, кого я знал. А знал я опасных предостаточно... – услышав тонкое стеклянное звяканье, он резко обернулся: – Эй! Эт-то что?

    – Да ничего особенного, – сказала Нина, усаживаясь в кресло с полным бокалом вина.