— А ты, кстати, заметил, Миша, — Ольга показала глазами на монитор, где ещё полторы минуты назад подрагивала заставка, — что на сей раз в объявлении о продаже исчезли слова «в счёт погашения налогового долга»?

— Да нет, не обратил, знаешь ли, внимания… Хотя, конечно… Тут уже не о долгах, а о чистой прибыли бывших хозяев НКНК надо говорить… В общем, ты права. Кому–то опять повезло… Ладно, Оленька! — Миша, так и не позвонив своему главному редактору, убрал телефон в чехол на ремне. — Пойдём–ка лучше пообедаем! Пресс–конференции, судя по всему, опять не будет. Ну да и ладно. Со временем всё равно всё тайное станет явным. Или не станет, — философски закончил он.

По Гошиному лицу, когда тот положил трубку, Нур не смог прочитать ничего. Но, как истинно восточный человек, события не торопил.

Но Гоша и сам долго не смог выдержать пазу. Лицо его расплылось в улыбке:

— Ура, Челентано! Твой блеф удался!

— Ура! — негромко сказал Нур. И, наконец, тоже улыбнулся: — Наш физкульт–привет господину Демьянову.

— Да, боюсь, у него сейчас будут не лучшие времена. Таких проколов обычно не прощают. А, может, и опять выплывет. Такие же, сам знаешь, не тонут.

Беседовали они в Гошином кабинете в офисе НКНК на Полянке. Наверное, в последний раз. Гоша никак не хотел участвовать в передаче дел и перепоручил всё заместителям. Ну, а у Нура и так было дел по горло — в «Севернефти», куда Гоша тоже больше возвращаться не собирался.

— Нет, а пятидесяти лимонов всё же жалко, — Нур вспомнил о тех деньгах, которые были внесены в РФФИ в виде залога и, естественно, пропали после отказа «Феникса» платить по счетам за НКНК.

— Ну ты прямо как Лёвка! — расхохотался Гоша. — Считай по пальцам. НКНК продана за одиннадцать и два десятых миллиарда. Долгов нам насчитали — три и четыре десятых миллиарда. Ну, минус ещё пятьдесят миллионов. Сколько остаётся?

— Ну так, что–то…

— Семь миллиардов семьсот пятьдесят миллионов долларов чистого дохода. Свободных денег, — объявил Гоша. И вроде как погрустнел: — Зато Немало — Корякской компании у нас больше нет. Так что ты лучше мне посочувствуй. Я ведь с сегодняшнего дня в некотором смысле почти безработный!

— Да ладно тебе, — отмахнулся Нур. — Переключишься на другие направления. Мало, что ли работы?… Но вообще, знаешь что?

— Не знаю, колись!

— Вам с Катей за эту операцию надо памятник поставить. Уж как она там надыбала информацию, я не знаю, но…

— Ладно, согласен на памятник, — легко согласился Гоша. — В Глухове и установим, под соснами. Объявим международный конкурс… По капле коньячка не откажешься? Луи Тринадцатого? Очень помогает расслабиться.

Самым главным в «деле» Кати было то, что о её способе добычи стратегической информации не знал Костя Петухов. Ему бы это особенно не понравилось.

На самом же деле Катю «погубила» честность. Тогда, услышав, что говорил по телефону Минин, она могла его запросто кинуть. Но он ведь и так уже был пострадавшей стороной. Из его разговора, который он вёл из её кухни, судя по всему с самим главой Газнефтепрома, она узнала, что Газнефтепром не даст выше означенной аукционной цены ни цента, ни копейки. Такая была жесткая установка. Очень, между прочим, кое–кому выгодная…

А вообще, события развивались примерно в такой последовательности.