Это прозвучало как гром среди ясного неба. Звонок исходил от главы ГУНО, но получасом позже в гимназию самолично явилась Нина Евгеньевна. Все преподаватели были собраны в учительской (для чего пришлось отменить их уроки, но это меньше всего волновало главного методиста). Госпожа Кредина (хотя, по существу, она была, разумеется, «товарищ Кредина») объявила присутствующим о решении, которое принял Городской отдел народного образования, и добавила:

    -  Вы понимаете, я надеюсь, - она обвела взглядом учителей, чуть дольше других задержавшись на Ольге, - что в прежнем качестве ваша гимназия больше не может существовать.

    Нина Евгеньевна произнесла свою сакраментальную фразу и удалилась, оставив коллектив учителей в позе героев гоголевского «Ревизора».

    Когда все пришли в себя, Алик Поливанов, он же Александр Ильич, учитель информатики, сказал:

    -  Богу - Богово, кесарю - кесарево. Я не вижу выхода из сложившейся ситуации, который в равной степени удовлетворил бы все стороны.

    -  Это немыслимо! Просто бред! Какой-то кретин из РОНО будет мне указывать, как преподавать мой предмет! - кричал Леня Казанцев, еще пять минут назад считавший себя директором. - Я над собой никакого кретина из РОНО не потерплю.

    -  И что ты предлагаешь? - спросила Ольга, у которой начало панически биться сердце.

    -  Отказаться.

    -  Ты понимаешь, что тогда нас перестанут финансировать из бюджета и нам придется вводить плату за обучение? - сказала учительница английского языка.

    -  Размеры каковой будут очень неутешительны для большинства учеников, - добавил Алик.

    -  Тогда с лучшими из них придется расстаться, - сказала Ольга с дрожью в голосе.

    -  А набирать новых будем уже по признаку родительских возможностей. И то, если мы изменим программы, иначе мы не сможем выдавать аттестаты.

    -  Но если мы не сможем выдавать аттестат, кто вообще пойдет к нам учиться?!

    Естественно-научная, или, как ее называли для простоты, естественная, гимназия гордилась тем, что с самого ее основания ученики набирались в пятый класс исключительно по результатам анонимного тестирования. С гордостью рассказывалось о том, как не приняли сына депутата мэрии, советника по культуре, который мог быть для гимназии очень полезным (сын, впрочем, доступил на следующий год и оказался довольно толковым).

    Но теперь вольнице приходил конец.

    -  Либо назад в социализм в лице славного РОНО, - коротко сформулировал возможные пути Алик, - либо вперед к капитализму без человеческого лица. В первом случае мы учим кого хотим, но не так, как хотим. Во втором случае - обратная ситуация. Возвращение в исходную позицию, когда мы учили кого и как хотели, по-видимому, невозможно, и мы можем лишь успокаивать себя тем, что еще не сложилось положение, при котором мы учим не того, кого хотим, не тому и не так. Это вводное.

    -  А меня это не устраивает! - сказал Леня Казанцев, он же теперь уже бывший директор Леонид Яковлевич. - Я не желаю так работать. Для чего тогда было огород городить? Шли бы работать в простые школы, с уклоном, стали бы учителями-новаторами. Фигня все это!

    -  Леонид Яковлевич, вы в школе!

    -  Учеников нет, Алла Александровна, и не стройте из себя кисейную барышню! Вы сейчас превращаетесь в советскую училку. Если вам это нравится, пожалуйста, но мне не надо. Это меня не устраивает, понимаете? Я не затем сюда пришел.

    -  Умение идти на компромиссы при работе в группе входит в подготовку специалистов в Америке, - заметила «англичанка» Алла Александровна.