Можно было приниматься за подготовку к завтрашним урокам. Ольга взглянула на часы: пять. Всего лишь! Как быстро сегодня она все успела. Она пошла в комнату. На колени прыгнула Пунечка, и Ольга вздохнула, взглянув на милую кошачью мордочку. Смешно, а на самом деле очень грустно. Пуня страдала от аллергии, и вся ее хорошенькая белая мордочка была усыпана коросточками. Все как у людей. Ольга носила ее к ветеринару, сказали: «Аллергия. Ищите на что. Может быть, вообще на загрязнение окружающей среды. Тогда ничего сделать невозможно». Они пробовали и так, и эдак. Исключили из рациона молоко, потом рыбу, вроде напасть поуменыпилась, но окончательно никак не хотела проходить.

    «Может быть, линолеум на кухне», - вдруг подумала Ольга, гладя кошку. Вспомнилось, какой он был необыкновенно вонючий, когда его постелили. У всех первые дни болели головы. «Надо было сразу тогда же его и заменить. Было же ясно, что он не полезен, мягко выражаясь. Эх ты! А еще биолог называется», - обратилась она к самой себе.

    * * *

    Петр шел домой, думая о Ней. Он никогда ее не видел, но был уверен, что это самая прекрасная девушка на свете. Звали ее Даша, и ему казалось, что он знает о ней все, если не считать того, что он не знал о ней решительно ничего.

    «Виртуальная девушка из виртуального мира».

    Петр глупым никогда не был и в глубине души понимал, что в реальном мире, в мире котлет и картошки, мокрых ботинок, ворчливой мамы и придурковатого брата. Даши, может быть, и не существует. Он мог даже допустить, что где-то за далеким терминалом сидит вовсе не Даша, а какая-нибудь некрасивая, может быть, даже немолодая женщина, лет двадцати восьми, или, может быть, совсем старая, лет тридцати, и выходит в чат под видом Даши. Но думать об этом не хотелось, да и какая разница! Все равно он никогда не встретится с ней в реальном, не виртуальном, мире. Потому что виртуальный мир другой, там нет помойных ведер, которые надо выносить, там нет мелких назойливых проблем, которые заполонили и отравили жизнь в этом мире. И там он вовсе не Петруша, как его зовут мама с бабушкой, и не Журав, как его звали одноклассники, не Петька, как к нему обращается гнусный короед, его младший брат, он Петр, он звучит гордо.

    В виртуальном мире первокурсник Петя Журавлев, нескладный и долговязый и, главное, лопоухий, превращался в студента университета Петра, прекрасно разбирающегося не только в компьютерах, но и в современной музыке, в литературе, пишущего стихи, поклонника БГ, и вообще в высшей степени достойного человека. В такого «Петра», каким реальный Петя хотел бы стать или пока хотя бы казаться.

    Некоторое время назад, выйдя в один из питерских чатов, он нашел стих, который кто-то туда бросил и просил написать контекст:

    Прекрасный, как Охтинский мост.

    А потом кто-то спросил, упоминалась ли в текстах БГ река Оккервиль. Этот самый кто-то жил на Ладожской, на самых берегах этой реки, и хотел узнать, верно ли, что она воспета в произведениях дедушки русского рока.

    Этого не знал никто, кроме Петра, который и сообщил интересующимся, что в апокрифическом «Искушении святого Аквариума» значилась вещь под названием «Река Оккервиль», но текст ее восстановить не представляется возможным, потому как из седой древности от «Искушения» не дошло ничего, кроме списка вещей.