И она рассказала историю о враче, который в сороковые - шестидесятые и даже семидесятые годы был лучшим специалистом но доращиванию недоношенных детей. Под колпаком.

    -  Его даже в феврале пятьдесят третьего года выпустили из Большого дома. А собирались расстрелять. Потому что кто-то сообщил, что он берет кровь из своих младенцев и продает ее другим евреям.

    -  Это еще зачем?

    -  Чтобы добавлять в какое-то тесто. Да-да, тогда как раз было дело врачей. Может, знаете?

    -  А, в мацу! - сообразил Андрей Кириллович. - Так это в самом деле было?

    -  Да конечно нет! Просто кто-то так написал. И его бы расстреляли, если бы у самого начальника КГБ не родился недоношенный ребенок. Никто, кроме Соломона Давидовича, его не мог выходить.

    -  Тьфу ты, напугали вы меня своими ужасами! - Андрей Кириллович даже слегка улыбнулся. - Я уж подумал, и в самом деле какие-то вампиры.

    -  Я же говорю, тогда было дело врачей, как раз перед смертью Сталина. Помните, он собрался всех евреев то ли расстрелять, то ли куда-то переселить. Вроде бы, на Дальний Восток.

    -  Ну, помнить-то я не особенно…

    -  Это отец рассказывал.

    -  Так и что Моня?

    -  Соломон Давидович всех детей, которых он выхаживал, если от них при рождении отказывались матери, называл одним именем: Моня. Они же у него по нескольку месяцев жили «под колпаком».

    И дальше дочь директора прочитала короткую лекцию о том, откуда брались недоношенные дети. Андрею Кирилловичу нужна была совсем иная информация, но он решил выслушать рассказ до конца.

    -  В те годы аборт был запрещен. Средств «планирования семьи» тоже не было почти никаких. И студентки, например, беременели очень часто. Приедет из другого города, поселится в общежитии, и куда ей деваться: с ребенком из общежития выгоняли, возвращаться к родителям - тоже нельзя. Они и начинали травиться. Иногда сходило удачно. А у других и это не получалось. Зато потом начинались преждевременные роды. И такой плод, как говорили врачи, был нежизнеспособен. От него можно было отказаться. И они отказывались. А Соломон Давидович брал их. Он даже спал в больнице, чтобы в случае чего… Такие дети чаще рождаются с врожденными пороками. Недоразвитыми слухом, зрением, умственными способностями, сердцем. И он старался все у них выправить.

    -  Теперь вроде бы вспомнил. У нас и правда было человек шесть Монь.

    -  А если девочка - то Маня. Он их потом передавал в Дом малютки, а оттуда - к нам. И следил, чтобы именно к нам, потому что очень уважал папу.

    -  Так что же наш Моня? - Андрей Кириллович все же перевел нить разговора на искомый объект.

    -  Если это он, то это был вообще человек особенный. Так сказать, типичный пример того, как мальчик на глазах всех остальных выстраивает самого себя. Да вы же его должны помнить, он и вас наверняка просил подсадить его на перекладину.

    И Андрей Кириллович на самом деле смутно вспомнил какого-то мелкого хилятика, который часто стоял у перекладин и клянчил, чтобы старшие приподняли его. А потом, уцепившись, упорно подтягивался раз за разом. У них в каждом коридоре стояли по две перекладины и лежали на полу под ними маты. Он вспомнил вроде бы и еще случаи с этим же пацаненком. Андрей, тогда уже старший, встал пораньше, чтобы поготовиться в утренней тишине к экзамену. Погода за окном была премерзкая - дождь и ветер.