-  Он же поступил к нам совсем слабеньким, и, знаете, ему даже свой рост удалось потом увеличить. Его забрали на спецобучение раньше всех. Протестировали, тогда только органы работали с американскими тестами, и увезли.

    -  Мне бы фотографии… Если есть, конечно, - попросил наконец Андрей Кириллович.

    -  Сейчас-сейчас посмотрим. - И дочь сняла с полки несколько альбомов. - Как раз эти годы. Тут они обязательно должны быть… Сейчас найду…

    Она стала листать первый из них, наткнулась на пустую страницу и открыла второй. Во втором, где-то посередине, тоже половина страницы была пустой. И в третьем - тоже.

    -  Интересное дело! Я их видела совсем недавно, - растерянно проговорила она, отставляя альбомы в сторону. - Нет фотографий. Странно просто! Куда они могли деться?

    -  Вы никому альбомы не отдавали?

    -  Да нет, никому. Да и кому они могут понадобиться, кроме нас?! Ничего не понимаю! - Она была расстроена всерьез.

    -  Ну хорошо, если найдутся, а они наверняка найдутся, вы позвоните мне. - Андрей Кириллович оставил свои телефоны. - А я запишу, как его звали, этого мальчика.

    -  Соломон Зельцер. Отчества я не помню. Отчества Соломон Давидович давал разные, по именам православных святых, в зависимости от дня.

    -  Конгломерат какой-то!

    -  Да ему сколько раз говорили: «Соломон Давидович, вы - замечательный специалист, вас уважают, у вас мировая слава, - он же стал потом академиком, - но зачем вы детям-то своим именами жизнь портите!» А он рассмеется и следующего опять Моней назовет.

    Андрей Кириллович записал имена воспитанников, которые, по воспоминаниям дочери, могли хорошо помнить этого Моню-Скунса, потом дал несколько полезных советов по житейским делам, сказал, что даже пришлет в помощь своего знакомого адвоката, и на этом распрощался.

    Итог посещения оказался близким к нулю.

    Он возвращался в офис и с печалью думал о том, как эта быстрая веселая девочка уже состарилась.

    Идолище требует жертв

    Прошло три дня, но в жизни Ольги Журавлевой ничего страшного не случилось, и она даже почти забыла о надвигающихся неприятностях: о «визите троих» и назначении в гимназию нового директора. Начались выходные, и Ольга вздохнула. По крайней мере до понедельника можно быть спокойной относительно нового директора. А вот лесные братья скорее всего работают и по воскресеньям. У них, надо думать, ненормированный рабочий день. Но «пиджак» с подручными также не появился.

    Однако чему быть, того не миновать. В понедельник в учительской появился вышедший с больничного Леня Казанцев. Он ни словом не упомянул о заявлении, только подал бухгалтеру больничный лист, на котором в графе «Заболевание» значилось: «Острое нервное переутомление». Он, как обычно, зашел в свой кабинет. Учителя затаили дыхание, ожидая, что будет делать без пяти минут бывший директор.

    Леонид Яковлевич спокойно удалился в свой кабинет, собрал свои книги и другие вещи и сложил их на столе, а затем вернулся в учительскую.

    -  Стол-то найдется для меня? - спросил он. Все переглянулись. Свободного стола; разумеется, не было. Первой нашлась Ольга.

    -  Давай пока ко мне на стол. Я эту полку тебе освобожу и верхний ящик.