Миссис Фостер была крошечной иссушенной жизнью женщиной. Ее лицо, такое же темно-шоколадное, как у Дэвида, покрывала затейливо перепутанная паутина морщин. Она сидела, согнутая горем, в кресле напротив Кареллы, хрупкая увядшая женщина с поблекшим морщинистым лицом и высохшими руками. Карелла видел, каких усилий ей стоит с великим достоинством таить боль и скорбь за внешне бесстрастной позой.

— Дэвид был хорошим мальчиком, — прошелестел ее голос, загробно глухой, лишенный интонаций.

Карелла пришел сюда говорить о смерти, и присутствие смерти витало сейчас вокруг этой иссушенной жизнью женщины и заставляло пресекаться ее голос. И он подумал, как странно, что Дэвид Фостер, ее сын, который лишь несколько часов назад был полон жизни и сил, теперь мертв, а его мать, которая, вероятно, не раз молила ниспослать ей упокоение вечным сном, жива и говорит с Кареллой.

— Он всегда был хорошим мальчиком, — повторила миссис Фостер. — Когда растишь детей в таком окружении, всегда боишься, что из них выйдет. Мой муж был честен и трудолюбив, но умер совсем молодым, и мне не всегда легко давалось, чтобы Дэвид ни в чем не нуждался. Но он всегда был хорошим сыном. Никогда не занимался воровством или еще чем дурным, как соседние мальчишки. Он был со мной откровенен, всегда все рассказывал, и я знала, что с ним все в порядке.

— Да, миссис Фостер, — выдавил из себя Карелла.

— Его здесь все любили, — продолжала миссис Фостер, мгновенно кивая головой, словно в подтверждение своим собственным словам. — И его сверстники, с которыми он рос, и наши старики. Люди у нас здесь, мистер Карелла, вообще-то не очень жалуют полицейских… Но моего Дэвида они любили, потому что он вырос среди них, он был одним из них, частью их самих… Мне кажется, они даже гордились им — так, как гордилась я…

— Мы все гордились им, миссис Фостер, — искренне сказал Карелла.

— Он ведь был хорошим полисменом, правда?

— Да, он был прекрасным полисменом.

— Тогда кому понадобилось его убивать? За что? — спросила миссис Фостер. — О, я знаю, его работа была опасной, но то, что с ним случилось, это ведь совсем другое, нелепость какая-то… Даже не во время дежурства… Он домой возвращался! Кому понадобилось убивать моего сына, мистер Карелла? За что убили моего мальчика?

— Именно об этом мне нужно поговорить с вами, миссис Фостер. Надеюсь, вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?

— Если это поможет вам найти того, кто стрелял в моего Дэвида, я готова отвечать на вопросы весь день!

— Он говорил с вами о своей работе?

— Конечно. Он всегда рассказывал мне, что происходит у вас в участке, над чем работает. Говорил мне, что его напарника убили, что он в уме перебирает фотографии и только ждет, когда попадется нужная…

— А еще что-нибудь он говорил по этому поводу? Может быть, он подозревал кого-нибудь?

— Нет, больше ничего.

— Миссис Фостер, а как насчет его друзей?

— У него здесь все друзья.

— Не было ли у него записной книжки с их адресами?

— По-моему, нет. Около телефона есть блокнот, куда он все записывал.

— Мне его можно будет взять перед уходом?

— Конечно.

— Девушка у Дэвида была?

— Постоянной подружки не было. Он встречался со многими девушками.

— Дневника не вел?

— Нет.

— А фототека у него была?

— Да, музыку он просто обожал. Всегда ставил пластинки в свободную минутку…

— Извините, миссис Фостер, вы меня не поняли.