Фигура постояла так некоторое время, подняв вверх свечу и пялясь на нашу застывшую группу, потом нецензурно выругалась, впрочем, вполне доброжелательно.

– Опять, блин, напряжение скачет, – сказала фигура, – свет вырубили, черти. Я вам свечку принес.

Тяжело ступая, фигура приблизилась к секционному столу и оказалась дежурным санитаром, с головой закутанным в плед. От него исходил явственный запах свежевыпитого, заквашенного на старых дрожжах, он и на ногах держался не совсем твердо. Но был полон решимости помочь нам. Пошатываясь, он склонился над самым лицом трупа, капая воском на край секционного стола, чтобы закрепить на нем свечу.

– Фу ты, ну и рожа, – сказал он, обратив наконец внимание на того, кто лежал перед ним во всем своем жутком великолепии. – Прямо упырь. Кто то тебя уконтрапупил по всем правилам, – обратился он к мертвецу. – Кол осиновый прямо в сердце загнали, – бормотал он, разглядывая труп.

– А почему осиновый? – спросила я осипшим голосом.

– Да потому, что осиновый, что я, не вижу, что ли? – икнул санитар. Глаза у него закрывались; чтобы удержаться в вертикальном положении, он одной рукой ухватился за край секционного стола, а второй оторвал от стола только что тщательно закрепленную им свечку и поднес пламя к торчащему из груди трупа колу. – Вот, осина не горит без керосина… Свету то не будет до утра. Может, спать пойдете?

Мы все дружно замотали головами. Мне, например, еще не приходилось спать в одном помещении с вампиром. Остальные покойники в расчет не принимались, никогда я трупов не боялась, да и в морге мне приходилось уже ночевать, но почему то именно этот труп внушал мне необъяснимый ужас.

– Главное, чтоб в сердчишко попали, – санитар продолжал беседовать с трупом. По моему, ему было просто не отойти от стола, иначе он потерял бы равновесие. – Чтобы кровососа обезвредить, надо точно в сердце попасть…

– А если не попали? – уточнила я.

– А если не попали, полежит полежит и встанет, – пообещал санитар. – Но только ночью встанет; они ж света боятся. Как утро настает, так они и прячутся.

Георгий Георгиевич поморгал, привыкая к обманчивому пламени свечки.

– Между прочим, так раньше в мертвецких искали на трупах следы биологического происхождения, – заметил он, – со свечкой, в косопадающем свете.

– Да, я у Рейсса читала, – подтвердила я. – Вы хотите попробовать?

– Раз уж нам судьба предоставляет такой случай… – пожал плечами Георгий Георгиевич.

– Со свечкой искать будем? – с готовностью спросил криминалист, взяв наперевес фотоаппарат.

– Зачем? – удивился доктор. – Любезный, у вас тут ультрафиолетовая лампа не завалялась?

– ОЛД 41, что ли? Завалялась, – кивнул головой санитар, все еще не выпуская край стола. – Только электричества нет, включить ее некуда.

– Найдем куда, – вмешался криминалист, – у меня есть маленький аккумулятор. Минут на десять хватит. Там вилка – не евростандарт?

– Какой там евростандарт? – хмыкнула я. – Синяя лампа ОЛД 41 уже лет пятьдесят на вооружении.

– Шестьдесят, – поправил меня Георгий Георгиевич. – Только если бы она до сих пор была на вооружении, следствие больше бы преуспело. А то я смотрю, ваши следователи вообще не знают, как следы искать. Хорошо, если эксперты подскажут, так ведь эти ваши юные следопыты не всегда и послушают, – печально вздохнул он.

– Между прочим, и эксперты уже тоже многого не знают, – подколола я эксперта.