|
Голоса неразборчиво пугали, предостерегали, тревожили. Их источник тоже был неопределенным: то ли они звучали в голове Тамары, то ли раздавались из-под пола, где разлагалась чудовищная крыса… Ей показалось, что она слышит голос покойного мужа, погибшего на войне, но неразборчивые шепоты и причитания сливались в одну страшную мелодию, которая выводила бедную женщину из себя. Тамара ничего не рассказала Егору, в глубине души понимая ненормальность происходящего, но сама была уверена, что стоит найти источник мерзкого запаха — и мучительное состояние прекратится, голоса замолчат, жизнь снова войдет в свою колею и больше ничто не помешает ей проверять сочинения, подчеркивать красным карандашом ошибки, ставить отметки и готовиться к следующим урокам.
Егор замечал, что мать настороженно прислушивается к чему-то, он тоже хотел как можно скорее пойти в лес, в поход, услышать радостный скрип снега под лыжами, ощутить умиротворение и спокойствие, скользя под куполом серого уральского неба, посреди снежной равнины или кедрового леса, такого красивого и мирного. Тогда его нервы, перегруженные учебой и общением с мамой, успокоятся, здоровая кровь побежит по жилам, сон станет крепким, аппетит — отменным, целые дни и ночи он будет проводить в компании веселых ребят, друзей, с которыми жизнь скоро заставит его расстаться. Он, Егор, станет заместителем декана, известным ученым и крупным руководителем, защитит диссертацию, а в лаборатории откроет новый закон, который перевернет все имеющиеся на сегодняшний день научные представления… — Скорее бы послезавтра! — вырвалось у Егора. А Аркадий Семенович улыбнулся: — Не терпится в поход? — Да, Аркадий Семенович, — признался Егор. — Охота немного отдохнуть в лесах, в горах, песни попеть… — За девушками поухаживать… — лукаво подхватил Савченко. — Самое время тебе за девушкой приударить, ведь ты уже на пятом курсе, вот-вот институт закончишь. Кстати, Рае ты, кажется, нравишься… Рая мало интересовала Егора, она была толстой и непривлекательной, но сама мысль о том, что он нравится кому-то, была чрезвычайно приятна и грела самолюбие. Егор заулыбался, на зарумянившихся щеках показались симпатичные ямочки, так волновавшие пылкое сердце Раи Портновой. Куда приятнее Егору было бы услышать о том, что им заинтересована Люба Дубинина… В глубине души он не сомневался, что Люба с радостью пойдет на сближение, надо только выбрать удобный момент и поговорить с нею о чувствах, предложить дружбу, намекнуть на их дальнейшие перспективы. В походе он сможет добиться Любиного внимания и как-то выстроить их отношения. А Райка — это даже хорошо, просто отлично: она создаст такую милую напряженность, будет оказывать Егору знаки внимания, ухаживать за ним, это, конечно, повлияет на Любу, заставит ее быть более активной и открытой. Егор мысленно уже расставил все на свои места и представлял картину: он объясняется с Любой, потом честно говорит о своих планах заплаканной, но понимающей его Райке, они договариваются остаться друзьями… Аркадий Савченко хмыкнул, глядя на мечтательное выражение лица молодого человека, и совсем по-стариковски подумал: “Эх, молодость, молодость! Куда все ушло?.. Видно, пора мне готовиться к пенсии — укатали Сивку крутые горки”… Аркадий тоже налил себе чаю из закопченного чайника и достал баранки, которыми Егор тут же аппетитно захрустел, а сам заведующий обмакивал сначала в горячий чай — зубов у него уже было маловато, порастерял он свои зубы на гражданской, в НКВД, в тюрьме, отобрала их у него все та же безжалостная Судьба, в которую товарищ Савченко истово верил. Двое мужчин с удовольствием пили чай и беседовали, на улице шел крупный снег, укутывая теплым одеялом обмерзшие деревья, налипая на провода, покрывая асфальт пушистым ковром. |
