— Поезд номер шестьдесят два сообщением Свердловск — Ивдель отправляется от четвертой платформы! — надрывался гнусавый голос в громкоговорителе.

— Бежим, ребята! — закричал Руслан Семихатко, подхватывая рюкзак, битком набитый банками тушенки и сгущенки, на вид совершенно неподъемный.

Остальные засуетились, разбирая вещи, Юра Славек и Егор Дятлов подхватили палатку, им на помощь пришел здоровяк Вахлаков, тоже оживленный и радостный. В эти часы он был нормальным парнем, также радовался предстоящему походу, общению, громко и фальшиво пел песни вместе с другими туристами. Вахлаков старался взять на себя большую тяжесть тюка с палаткой. Вдруг у него мелькнула мысль, что большая палатка — это очень хорошо, хорошо для тех дел, которые он задумал и, возможно, снова совершит в этом долгом и трудном походе. Подозреваемых будет вдвое больше, он точно останется безнаказанным, пройдя по самой кромке риска! Олег поймал себя на этих размышлениях и забеспокоился: он ведь хотел сдержаться и посвятить время только отдыху, только непринужденному и искреннему общению с ребятами, друзьями… Впрочем, анализировать свою психику было некогда, Олег взвалил на плечи тюк и прохрипел:

— Берите лучше рюкзаки и баулы, я сам справлюсь, — покачиваясь от тяжести, он поволок громадный тюк один, словно гигантский муравей.

Женя Меерзон хотел взять тяжелый рюкзак Зверева, но Степан сам выхватил его из груды вещей, а Жене протянул небольшой баул и зачехленные ружья:

— Слушай, Женя, возьми лучше это. Ты у нас, мне кажется, самый ответственный, поэтому присматривай за оружием.

Обиженный Женя сначала хотел возмутиться и вырвать из рук наглого указчика рюкзак: пусть он худенький и нелепо сложен, но сил у него ого-го сколько! Но беречь настоящее оружие — это действительно дело очень ответственное; как только студент осознал это, так и проникся к Степану благодарным чувством. К тому же, откровенно говоря, Женя страшно вымотался на почти трехсуточном дежурстве, оказавшемся самым трудным за все годы его работы медбратом в больнице. Он еле встал сегодня в половине пятого утра и, хотя радостно пел и шутил вместе с остальными, чувствовал, что голова у него гудит, а по ногам расползается противная слабость. Женя подхватил вещи и бросился в тоннель, который вел к платформе номер четыре. За Женей помчался жилистый Степан Зверев, неся на своих крепких плечах сразу два больших рюкзака. В одном из них была тщательно спрятана и упакована рация для связи с управлением, так что Степан не просто пожалел будущего доктора, а проявил бдительность и осторожность. Честно говоря, Степан не слишком верил в какие-то важные факты или полезную информацию, которую он сможет раздобыть в этом студенческом походе. Скорее всего, он просто проветрится, позанимается спортом на свежем воздухе, пообщается с молодежью, а вдруг удастся кого-то завербовать и сделать его (или ее) внештатным агентом КГБ, но провернуть это надо поближе к окончанию похода, чтобы не разоблачить себя раньше времени, не подорвать доверие, так быстро возникшее. Зверев был отличным исполнителем, он никогда не обсуждал приказы даже мысленно, поэтому к затее с походом отнесся вполне лояльно. Его больше тяготила неразрешенная ситуация с заведующим лабораторией: крыса должна была вот-вот попасться в ловушку, давно для нее приготовленную, и тут — пожалуйте в поход, товарищ Степан! Вот в прежние годы сначала спокойно расстреляли бы врага народа, а потом уже не спеша приступили бы к новому заданию; ну, да теперь Хозяин другой, активный, эмоциональный, экспрессивный, что не может не отражаться на работе главного ведомства по охране внутреннего и внешнего покоя страны. Зверев волок рюкзаки, с удовольствием чувствуя силу в каменно налитых мышцах спины и рук. Он обогнал девушек, тоже тащивших поклажу, и спросил на бегу:

— Помочь?

— Сами справимся, — пропыхтела Рая, дергая за лямки туго набитый рюкзак.