– Как уютно, – едва слышно произнесла Пруденс.

Он бросил на нее проницательный взгляд и вдруг почувствовал необычную неуверенность и нервозность. У него было много женщин и ни одного поражения в любовном поединке, разве что в ранней юности.

Ведь он даже не знает, девственница ли Пруденс. Принято было считать, что незамужняя женщина ее происхождения и положения должна быть девственницей. Но когда речь заходила о высокородной Пруденс Дункан, он по опыту знал, что все может оказаться иначе. Спросить ее об этом сейчас было бы неуместно. И словно прочитав его мысли, Пруденс с улыбкой сказала:

– Нет, я не девственница. Я не особенно опытна, но поняла, почему вы колеблетесь.

Ей показалось, что он слегка раздосадован.

– Как вы догадались?

– Но ведь это очевидно. Вы выглядите смущенным и нерешительным, вам просто не по себе.

Пруденс тоже было не по себе, и это сблизило их. Она подошла к камину и наклонилась погреть руки, хотя они не замерзли.

Эта странная легкость в голове все нарастала, и Пруденс даже подумала, не снится ли ей все происходящее – может быть, на самом деле ничего подобного не происходит. Тут она почувствовала его руки на своей талии, и его жесткое, поджарое тело прижалось к ее спине.

Он прижался губами к се затылку, стал ласкать ее грудь под жакетом.

– На вас слишком много одежды, – шептал он, коснувшись губами ее уха, и принялся расстегивать ее жакет. Потом стянул его с плеч, продолжая ласкать грудь, ощутив, как затвердели соски.

Кончик его языка скользнул в раковину ее уха, и она тихонько застонала.

Он негромко рассмеялся.

Гидеон расстегнул ее блузку, и она упала на пол вместе с жакетом. Его руки проникли под тонкую ткань нижней сорочки, и он ощутил ладонями тяжесть ее груди. Ее тело, хотя она и выглядела изящной, было худощавым и даже угловатым, но груди были прекрасной формы – округлые, гладкие, полные.

Пруденс облизнула губы, чувствуя все большее напряжение в сосках. Она ощущала, как где-то внутри у нее образовался узел, как отяжелели бедра, и с внезапной решимостью положила руки поверх его рук и прижала его ладони к своей груди.

Он повернул ее лицом к себе, и она принялась торопливо расстегивать пуговицы на своей длинной плиссированной юбке. Он нетерпеливо отвел ее руки и сделал это сам. Она переступила через упавшую юбку и теперь стояла перед ним в одном белье. Он снял с нее очки и осторожно положил на каминную полку.

– Не возражаете?

Она покачала головой. Туман, застилавший сейчас глаза, не имел ничего общего с близорукостью. Она потянулась к пуговицам на его сюртуке.

– Скорее, – прошептала Пруденс, и голос ее дрогнул от нахлынувшей страсти. – Я хочу вас видеть и... прикасаться к вам.

Он снял сюртук, галстук, крахмальный воротничок и, наконец, рубашку. Пруденс дотронулась до его сосков и прикусила нижнюю губу, внезапно ощутив, как они отвердели под ее рукой.

– Я не знала, что у мужчин такое бывает.

– Наша цель – доставить вам удовольствие, мадам, – ответил он тихо, внезапно севшим голосом.

Он потянулся к пуговкам ее сорочки и раздвинул ее полы, потом привлек Пруденс к себе, и тела их соприкоснулись. Пруденс судорожно втянула воздух и принялась ласкать его спину, потом ее руки скользнули ниже и она добралась до его панталон.

Гидеон стал их стягивать, но они натолкнулись на препятствие в виде башмаков, которые он забыл снять. Он чертыхнулся и упал на кровать, а Пруденс, давясь от смеха, распустила шнурки его черных лакированных башмаков и стянула с него носки вместе с брюками. Этот прозаический момент несколько ослабил накал страстей.

Он так и остался лежать в шерстяном нижнем белье. Затем поднялся с постели, снял его и ногой отшвырнул в сторону.