Наконец они разомкнули губы, чтобы глотнуть воздуха. Руки Пруденс упали на колени. Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, все еще не убирая рук с подлокотников.

– Это нелепо, – сказала она. – Вы мне ужасно не нравитесь.

– Всегда или только иногда?

Его дыхание нежно щекотало ее щеку.

– Пожалуй, иногда, – честно призналась она.

– Вам станет легче, если я скажу, что испытываю то же самое? – спросил он, все еще улыбаясь. – Случается, что и вы мне очень не нравитесь.

– Зачем тогда все это?

– Мир полон сюрпризов, – ответил он. – Иначе жизнь была бы неимоверно скучной. – Он поцеловал ее в кончик носа. – Вы не согласны?

– Думаю, вы правы, – пробормотала Пруденс. – Но сюрприз сюрпризу рознь, а сюрпризу такого рода нет места в моей жизни.

– Неужели все настолько плохо?

Он поцеловал ее в уголок губ так нежно, словно бабочка коснулась их своим крылом. И теперь его глаза и улыбка выражали ласковую насмешку.

Пруденс сделала попытку выпрямиться в кресле, и он тотчас же отступил, но продолжал смотреть на нее не отрываясь. Она сняла очки и беспомощно заморгала:

– Я не хочу запутаться, – сказала она. – А мне кажется, все, что мы делаем, может затянуть нас в трясину.

Он продолжал смотреть на нее сверху вниз, наклонился и взял у нее очки, потом сказал:

– Вовсе нет. Почему любовники не могут работать вместе?

Пруденс моргала, вглядываясь в его расплывающееся неясным пятном лицо. Без очков все выглядело совсем иначе. Эта живая, деловитая, целенаправленная и осмотрительная Пруденс Дункан существовала только за линзами очков в позолоченной оправе. Без них фокус смещался и жесткую реальность окутывал весьма удобный для обоих туман.

Она не сопротивлялась, когда он, протянув руку, помог ей подняться, обнял за плечи и нежно поцеловал ее веки.

– Нам следует сначала пообедать?

Пруденс прекрасно поняла его, но ей не хотелось играть в игры. Она дотронулась до припухших губ кончиками пальцев. Иногда рассудочная сторона ее натуры вытеснялась мгновенным импульсом, инстинктом. Так было и сейчас.

Она неторопливо взяла у него из рук свои очки и водрузила на нос, уверенная, что, как только сможет видеть ясно и отчетливо, рациональная часть ее натуры снова возьмет верх над эмоциями и инстинктами. Но этого не произошло. Она хорошо видела лицо Гидеона, но желание не исчезло.

– Они оставят для нас утку? – спросила она. Гидеон кивнул, и улыбка его стала шире.

– Подождите здесь, – сказал он и оставил ее в одиночестве.

Пруденс взяла стакан с хересом, допила его, стоя у камина и глядя на огонь. Она понимала, что все это безумие, но у нее не было ни воли, ни желания покончить с ним. К черту последствия! И все же она подскочила на звук отворяющейся двери, хотя и ожидала возвращения Гидеона.

Сердце ее учащенно забилось, и она повернула голову.

Гидеон держал в руке маленький чемоданчик, а другую руку протянул ей, приглашая следовать за собой. Она перешла комнату, взяла его за руку и ощутила сильное пожатие его теплых пальцев.

– Наверху нам будет удобнее, – сказал он. Пруденс кивнула. Она больше не владела ситуацией.

И ей этого совершенно не хотелось. Впервые в жизни. Они поднялись по пологой лестнице и оказались в узком, устланном коврами коридоре. Гидеон, все еще держа ее за руку, открыл первую дверь. Она вела в спальню. Это была настоящая спальня с кроватью на четырех столбах, с низко нависающими потолочными балками и неровным дубовым полом.

В камине горел огонь, а занавески на низких окнах были опущены.

– Как уютно, – едва слышно произнесла Пруденс.