| — Как тут может быть немецкая пивная?! — Так говорил же Петруха на стоянке про дойчей, — хмыкнула она. — А это не название группы какой? — Может, и название. Только самоназвание немцев — дойчи. Немцы — это от слова “немой”, по-русски не говорящий. — Про немцев я знаю, — буркнул я. Уселись мы за один из столиков, к нам подскочила пышногрудая такая… Ой! Вот Светка вредина! Я в декольте исключительно в научно-исследовательских целях заглядывал! И стучать меня по ноге под столом — не по-товарищески! И больно, блин! А пока я знакомился с листком меню на синтобумаге и переживал коварство и стервозность своей спутницы, Светка сусликом заливалась (по голосу и не поймёшь, что стерва!), общаясь с подавальщицей. Но тут я решил проявить своё ущемлённое всё! — Сами мы не местные, — обворожительно улыбнулся я, стуком по столу прервав Светкино щебетание. — Нам бы пообщаться со старожилом каким, пенсионером поосведомлённее и поговорливее, — озвучил я. Ну, в подобных заведениях, а пивная — всё же, не столовка, всегда найдётся этакое проклятье местных и удача неместных. Трепач, обычно в возрасте, с незатыкаемым фонтаном красноречия и бездонной глоткой. Местным он надоел хуже горькой редьки, но бить вроде и не за что. А приезжие — всякое интересное узнать не против, вот и снабжают такого трепача свободными ушами, да и выпить-закусить. То есть личности такие — ну вот обязательно должны быть, хоть наизнанку вывернись. Кроме того… — Красавица, — поймал я ладошку подавальщицы, мужественно проигнорировав светкины гневно вытаращенные глаза и натуральную чечётку на своей многострадальной ноге. — Позови такого, если есть. И дичь водится? — Герр посетитель, в Швайне не принято трогать официанток руками, — чопорно ответила подавальщица, отнимая ладошку. Впрочем, мне её ладонь уже была без надобности, потому как Жало сработало штатно, а в уголке зрения появилась надпись: Соответствие генному коду Советского Человека 28,21%. Патогенных мутаций не обнаружено. Да и девчонка, хоть ладошку отняла, но глазками стрельнула, хех. Что если не смирило меня с бесчеловечным светкиным насилием, то позволило его мужественно терпеть. — А герр Шульц не откажется поговорить за порцией отбивной и кружечкой пива о достопримечательностях славного города Сталедара, — продолжила она. — Кило отбивных, три литра пива и герра Шульца, — озвучил я заказ, на что девица кивнула и упорхнула. — Свет, хорош, больно же! — полушёпотом возмутился я. — Естественно, больно, я же старалась! — так же вполголоса прошипела возмущённая Светка. — Ты что, кобель комсомольский, тут устроил?! — А кто-то мне группенсексом угрожал, — припомнил памятливый я. — А…э… а у меня временная синтоплоть! И вообще, нашёл время, кобельеро! — Нашёл. У неё двадцать восемь процентов советского генома. И отсутствуют патогенные мутации, — перестал кривляться я. — Эээ… всё равно — заслужил, — хамски выдала Светка. — Потом поговорим. В общем — вовремя, потому что к столику бодро семенил, сопровождаемый подавальщицей с подносом, ОЧЕНЬ пенсионный немец-перец-колбаса. По-моему — эта развалина застала старика Бисмарка! По крайней мере, монокль(!) в глазу на синтопластовом шнурке наводил на такие мысли. Впрочем, мощи этой пенсионной развалины двигались на диво ловко, быстро, он даже чмокнул ручку Светке, представляясь, и не перепутал с моей! — Сигизмунд Шульц, бергинжинёр в отставке, прекрасная фрекен, — проскрипел он. — Рад представиться, герр?... — вопросительно уставился он на меня, падая тощим задом на скамью. — Георгий. Светлана, — кивнул я на Светку. — За знакомство! — провозгласил Шульц, присосавшись к литровой кружке. Лапку артритную я пожал, хотя было опасение, что Жало просто не найдёт в этой обтянутой плотью костяшке ничего интересного. |
