|
Фрукты, овощи, шоколад. Кроме того, он знает, что никакой опасности нет. Он проделывал это уже много раз, он знает, что все будут крепко привязаны к шестам. Пока он остается в безопасной зоне и не подходит слишком близко, с ним ничего не случится. Никто не сможет до него дотянуться, и он будет собирать еду, сколько душе угодно. — Это тот, который… — А теперь, — прерывает Платьице, — вы действительно предпочитаете разговоры, или мы уже можем спуститься вниз и начать «Знакомство»? Судя по скорости, с которой мы покидаем зал, это был риторический вопрос. Мы напоминаем школьников, которых учителя повели в парк развлечений. Путь, вернее, спуск до арены занимает пять минут. Оказывается, пять этажей над землей — это всего лишь вершина ледяного, темного айсберга. Под землей нас ожидает целая флотилия коридоров. Чем глубже мы спускаемся, тем холоднее и темнее становится вокруг. Нет никаких признаков того, что кто-либо вообще посещает эти заброшенные этажи. Мы спускаемся вглубь земли, и у меня начинается клаустрофобия. Когда мы добираемся до нижнего этажа, я чувствую, что совсем измучен. Словно мои колени попали под паровой молот, а голова после спуска по винтовой лестнице немилосердно кружится. Никто, кроме меня, не устал. Наоборот, по мере того как ожидание приближается к кульминации, у них все больше и больше сил. — Шестов хватит на всех? — спрашивает Пепельный Июнь. Все толкаются, пытаясь занять место получше перед закрытой двойной дверью. — Не беспокойтесь, — отвечает Платьице. — Там десять шестов. Вас всего семеро. Все шесты находятся на равном расстоянии от центра, ни у кого из вас не будет преимущества перед другими. Приманку положат перед каждым, так что у всех будет шанс рассмотреть гепера как следует. Несмотря на ее слова, они продолжают толкаться. Я незаметно отхожу в сторону. — Чего мы ждем? — Терпение. Наверху надо подписать кое-какие бумаги. Они дадут нам знать, когда можно будет идти. — Как? Платьице качает головой. — Увидите. — Это действительно так круто, как она говорит? — спрашивает у своего сопровождающего Физкультурник. — Даже лучше. — Я чувствую запах! — восклицает Мясо. — Сильнее, чем раньше! — Глупости, — воркует в ответ Платьице, — гепер все еще в своем помещении. — Но говорит она неуверенно, ее ноздри увлажняются и втягивают воздух. — Это тот же запах! Мы весь вечер чуяли этого гепера. Я делаю пару шагов назад, стараясь отойти от них подальше. — Он все сильнее с каждой секундой. — Они дрожат и истекают слюной. Я тоже участвую в этой игре. Но лучше бы дверям поскорее открыться, потому что мы стоим в маленьком невентилируемом закутке, и мой запах становится все сильнее. Голова Тощего резко дергается ко мне. Он уже не просто шипит, он брызжет слюной. Сдуру я встречаюсь с ним взглядом. Он смотрит на меня, как будто начинает понимать. Он моргает, моргает, моргает, будто… В этот момент двойная дверь распахивается, выбрасывая клубы дыма и пара. Когда мы заходим, раздаются возбужденные крики. Огромный зал с высоким потолком (закругленным, как у крытого стадиона) и пыльной землей вместо пола застает меня врасплох. Дверь в помещение, где живет гепер — размерами и формой напоминающая люк, — находится прямо посередине арены. |
