|
Я смеюсь громче. — Что это было? — спрашивает Джейкоб. — Как будто горилла пернула. Они смеются еще громче, и к их смеху присоединяется мой — утробный, хриплый, но такой же свободный и беспечный. * * * Я ухожу из Купола не потому, что мне этого хочется, а потому, что должен. Не то чтобы Купол вот-вот закроется — нет, после вчерашнего я не собираюсь рисковать, и у меня есть еще как минимум пятнадцать минут. Мне надо возвращаться, чтобы как следует поспать. Как следует проспать эти два оставшихся часа, во всяком случае. Последние несколько ночей мне пришлось нелегко, и существует серьезная опасность даже не того, что я усну на балу, а того, что потеряю бдительность перед всеми этими гостями: зевну, нахмурюсь, кашляну. Нельзя расслабляться в такой важный момент. Надо продержаться еще пару ночей. Как только я смогу провернуть свой номер со сломанной ногой, я буду дома и на свободе. После еды и воды дорога до библиотеки кажется короче, чем обычно. То, что раньше было серьезным маршрутом, превратилось в небольшую прогулку. Даже с учетом веса трех полных бутылок, я прохожу половину пути, прежде чем… А это еще что? Вдалеке появляется движущаяся точка. Прямо перед зданием Института. Не точка, скорее расплывчатое пятно. Кто-то бежит. Ко мне. Я застываю на месте. Спрятаться негде. Нет никаких валунов, за которыми можно укрыться, никакой ложбинки, в которую можно нырнуть. Должно быть, это животное, заблудившееся в Пустоши. Но почти невозможно увидеть дикого зверя так близко — они выучились не подходить к жилью. «Лошадь», — говорю я себе. Должно быть, это лошадь сбежала из конюшни. И тут вспоминаю, что мне говорил сопровождающий: в Институте не держат лошадей из страха, что геперы могут воспользоваться ими для побега. В редких случаях, вроде этого бала, когда гости прибывают верхом и в экипажах, лошадей надежно запирают. Точка приближается, и я понимаю, что это не лошадь и не дикое животное. Не думаю, что меня заметили. Пока. Я быстро падаю ниц, стукаясь подбородком о твердую, покрытую коркой землю пустыни. Это, должно быть, один из охотников проверяет выданное ему снаряжение: солнцезащитный плащ или крем. Судя по капюшону вокруг головы — плащ. Тут я понимаю его намерения. Геперы. Он бежит к геперам, надеясь добраться до них прежде, чем они окажутся под защитой Купола, и сейчас, когда солнце светит уже не так сильно и Купол через несколько минут закроется, у него есть шанс. Тут дверь Института с силой распахивается, и кто-то выбегает оттуда, как лошадь на скачках. Он движется с чудовищной скоростью. Так, что его почти не видно. И движется к деревне геперов. Или ко мне. Я лежу прямо у него на пути. Фигура в плаще бежит изо всех сил — я вижу, как она раскачивает локтями и с какой силой ее ноги ударяются о землю. Но вторая фигура, только что появившаяся, бежит куда быстрее. Она уже успела покрыть половину расстояния между ними. Секунд через десять, не больше, они оказываются так близко от меня, что я могу их разглядеть. В плаще Пепельный Июнь — ее острый подбородок, который невозможно не узнать, виден в тени капюшона. С ней что-то не так. Но мое внимание тут же переходит к другой фигуре, почти поравнявшейся с ней. Это Мясо. Он выглядит странно и пугающе. Все его тело покрыто толстым слоем солнцезащитного крема — жирный, отливающий желтизной крем кажется украшением на торте. Он совершенно обнажен — для скорости? — если не считать черных очков, плотно прилегающих к глазам. Я вскакиваю, роняю бутылки с водой и бегу со всех ног. Не к библиотеке — она слишком далеко, — к Куполу. |
