|
Не к библиотеке — она слишком далеко, — к Куполу. Я притворюсь, что присоединился к охоте, что бегу вместе со стаей. Только так мне удастся объяснить, как я оказался снаружи. Да, у меня нет ни плаща, ни крема, но я надеюсь, что всем будет не до того. Кажется, получилось. Пепельный Июнь пробегает мимо меня, тяжело дыша. Плащ не работает, солнце добралось до нее. Спустя несколько секунд мимо проносится Мясо, исходящий от него запах крема едва не сбивает с ног. Никто не произносит ни слова. Сейчас мы соперники. В Охоте побеждает сильнейший, а не самый дружелюбный. Тут солнце выходит из-за тучи, и его лучи падают на Пустошь, играя в дымке над ней. Но для Пепельного Июня и Мяса это не дымка, это душ из кислоты. Пепельный Июнь падает на колени и остается лежать бесформенной кучей одежды. Мясо начинает спотыкаться. В закатном свете крем на его теле отливает жутковатой желтизной. Но он не останавливается. Я бегу за ним. Теперь я чувствую не только запах крема. Пахнет горящей плотью. От крема нет никакой пользы, солнце проникает сквозь него. Мясо слабеет, я нагоняю его, он не сумеет добраться до Купола. Я оглядываюсь. Пепельный Июнь превратилась в кучу одежды, плащ оказался бесполезным. На солнце наползает новая туча. Мясо возвращается в форму. Пепельный Июнь остается лежать без движения. В деревне геперов все замерло. Я достаточно близко, чтобы видеть, что все двери и окна закрыты. Сисси выскакивает из хижины, поспешно завязывая вокруг тонкой талии пояс с кинжалами. Из хижины к ней тянутся руки, пытаясь ее удержать, не пустить, но она отталкивает их и бежит навстречу Мясу и мне. На лице у нее застыло выражение, в котором смешиваются решимость и страх, в руках сверкают кинжалы, пульсируя в такт с ее бешено бьющимся сердцем. Ее появление возвращает Мясу силы. Он с еще большей скоростью несется к деревне. Даже в таком состоянии он должен понимать, что скоро возврата не будет. Сейчас он еще может вернуться в безопасность Института, пусть не невредимым, но по крайней мере живым. Однако если он продолжит бежать, все кончено. С самоубийственной решимостью Мясо дергает головой назад, продолжая нестись к деревне, и шипит сквозь клыки. Он идет к геперам. Будь что будет, но он идет к ним. Плевать на солнце, он ворвется в деревню, сломает окна и двери, растерзает геперов в клочки, вонзит зубы в их мягкие податливые шеи, пусть даже солнце жжет его кожу и плавит ее, словно воск, пусть его глазные яблоки взорвутся и зальют расплывающееся лицо стеклянистым соком. Не важно, что лучи в конце концов победят, что он превратится в лужицу гноя — если он умрет, держа в руках гепера, с кровью гепера на губах. Какая смерть, пусть ее и не назовешь мирной. Сисси тоже бежит к нам. Теперь никто не собирается отступать. Не замедляя бега, она яростным движением кидает кинжал влево. Он плывет над равниной, оборачиваясь вокруг своей оси и сверкая на солнце. Мне снова кажется, будто она промахнулась на целую милю, но кинжал описывает широкую дугу и сворачивает к нам. Он еще летит, а Сисси, продолжая бежать, кидает следующий, на этот раз в другом направлении, вправо. Через секунду он исчезает из вида, как и первый. Но я слышу их, жужжание вращающегося металла, которое становится все громче и вот-вот настигнет Мясо с обеих сторон. Спустя секунду метательные кинжалы сталкиваются в воздухе прямо передо мной. Я слышу металлический звук, когда лезвие врезается в лезвие, и вижу веер искр. Сисси метнула их с поразительной точностью, вместе траектории образуют идеальный круг. Но точность оказалась все-таки недостаточно поразительной. Она не попала, куда собиралась — в голову Мяса. Вместо того чтобы вонзиться ему в виски, кинжалы врезались друг в друга и упали на землю в трех ярдах за ним. Она недооценила его скорость, его жажду. Если Мясо даже и заметил что-то, бега он не замедлил. |
