— Знамя гагаузов, — гордо сказал он, прикрепляя значок к рубашке Брюса Уэйна. Затем он по-военному отсалютовал. «Герой».

Весь обратный путь из этого адского местечка Брюсу Уэйну приходилось напоминать себе: то, что собирается сделать Связной — нехорошо, а то, что собирается сделать он — не предательство.

Брюсу было несложно на несколько минут ускользнуть от Тигра. Он присел на пороге и написал записку Альфреду, которого просил связаться с комиссаром Гордоном и указать ему время и место передачи оружия. Потом он помедлил и огляделся; Тигра нигде не было видно. Он перевернул бумагу и добавил: «Женщина-кошка была в музее. По крайней мере, мне так кажется. Как бы ни была она связана с иконой, я не хочу, чтобы она появлялась на пирсе. Я думаю, ты сможешь заманить ее в музей. Постарайся перехватить ее и заставить пойти…» Брюс остановился. Можно было назвать сотню адресов, но гравий уже скрипел под ногами Тигра в конце переулка. Он выхватил из памяти первое попавшееся место — дом, где Женщина-кошка оставила ему послание, — и написал адрес. Затем скатал бумагу и засунул ее в капсулу размером с разовую зажигалку. Он запечатал ее и бросил прежде, чем Тигр успел подойти на достаточное расстояние. Через пятнадцать минут капсула пошлет самонаводящийся сигнал.

Тигру заметно полегчало. «Как твои матросские ноги, старик? — спросил он, обхватив Брюса за плечи. — Надеюсь, они в порядке, потому что нас ждет кое-какая морская работенка».

Бонни к тому времени уже поняла, что вряд ли ее наградят орденом. Но сейчас она была в слишком приподнятом настроении, чтобы некоторое пренебрежение со стороны коллег омрачало ее счастье.

— Мы прижмем Эдди Лобба так, что он запоет по-другому, — сказал аккуратно подстриженный юрист с кровожадной ухмылкой.

Эдвард Лобб был нехорошим человеком. Бонни знала это с самого начала, но юрист дал понять, что страстишка к коллекционированию останков охраняемых видов животных бледнеет перед его прочей нелегальной деятельностью. С другой стороны, до тех пор, пока Боннины фотографии не оказались в офисе Федерального прокурора, им не было известно об этой его слабости.

— Мы охотно занимаемся мерзавцами средней руки, подобными Эдди. Они выводят нас вверх и вниз на всю организацию, — объяснил детектив. — Обычно мы ищем их ахиллесову пяту. Ваши фотографии помогли отыскать ее у Эдди Лобба. Мы пошли к судье, он дал санкцию на обыск. Операция будет проведена завтра в восемь утра. Мы вычистим эту квартиру. Мы докажем, что каждый предмет в той комнате был нелегально ввезен в нашу страну, и за каждую вещь мы предъявим обвинение. Если Эдди будет дома, мы его возьмем. Если нет, к полудню у нас будет санкция на арест, где его имя впечатают двухдюймовыми буквами. Словом, ему будет достаточно неуютно, если он не поладит с нами.

Бонни стиснула зубы. Она понимала, что именно так работает американское правосудие, и что заставить Эдди донести на сообщников в рамках программы защиты свидетелей полезнее, чем просто бросить его в тюрьму. Она подозревала, что Селина вместе с Женщиной-кошкой посмотрят на все дело иначе. Она представила вопросы, которые обязательно задаст Селина, и решила, что ей лучше задать их самой. Она подняла руку.

— У вас ко мне вопрос? — устало спросил юрист.

— Что будет с этими вещами на фотографиях? Останется ли коллекция у Эдди, если он сделает то, что вы от него хотите? Я хочу сказать, что это не очень-то правильно.

— Да, мэм, это будет неправильно, и мы этого не допустим, — юрист посмотрел на Тима и улыбнулся. — Я думаю можно немножко приподнять завесу тайны?

— Твое право, — подтвердил Тим.

Юрист перебрал свои документы и извлек большой белый лист бумаги.