Алексей расстегнул пуговицы, снял китель и бросил его под себя. Петров секунду помедлил, но послушался. Конечно, брюки-галифе немецкие, серые, от полевой формы остались.

Рядом прогромыхал танк. Потом к воронке подбежал красноармеец.

— Руки вверх!

Оба подняли руки.

— Мы свои, разведка! — сразу сказал Петров.

— Разберёмся! Выходи с поднятыми руками.

И ведь не поспоришь. Даст очередь по ногам, и все дела.

— Парень, ты оружие забери, — кивнул Алексей автоматы, лежащие в воронке.

— На то трофейщики есть! Шагайте!

Главное — в живых остались, а уж Петров с особистами договорится.

Вышли они в полосе наступления другой, не своей дивизии.

Идти пришлось долго, и в нательных рубашках на осеннем ветру оба основательно продрогли.

«Не простудиться бы! — подумал Алексей. — От пули не погиб, не ранен, простудиться обидно будет».

Кстати, на фронте приходилось недоедать, сутками сидеть по пояс в ледяной воде, лежать на снегу в разведке или на снайперской позиции — и ни разу он даже не чихнул. Другие солдаты тоже отмечали этот факт. Один из разведчиков удивлялся:

— Представляешь, до войны язва желудка мучила, какие только лекарства ни пил — не помогало. А на войну попал — чёрный хлеб ем, да и то не досыта, а язва не беспокоит.

Конечно, после войны, когда отпустит напряжение, все старые болячки вернутся, причём в компании с новыми.

Их доставили к особисту, тот созвонился с дивизией, где служили оба. После подтверждения обоих отправили на грузовике, но под конвоем. «Петров» после возвращения пошёл на повышение — он оказался майором. А Алексей получил первую медаль «За отвагу». Потом были и другие награды, ордена, но эту, самую первую свою награду, он помнил и ценил.

А впереди было два с половиной года тяжёлой войны, и испить полную чашу лишений и испытаний Алексею придётся сполна.