Для Вайга Смертоносец-Повелитель пожертвовал не очень большие корабли: это были почти плоскодонные ладьи длиной около десяти метров, и шириной в три, с одним-единственным треугольным парусом. По счастью, придирчивый брат выбрал с собою только шестерых служанок и двух незнакомых Найлу молодых парней. Прощание получилось коротким: едва пассажиры поднялись на борт, как хозяйки кораблей тут же отдали приказ отчаливать. Похоже, они еще не осознали, что отныне принадлежат Вайгу и обязаны выполнять его приказы и повиноваться именно ему.

— Интересно, справится ли он? — подумалось Найлу. — Надсмотрщицы кораблей — дамы своенравные и независимые. Впрочем, должен. Находить общий язык лучше всего у него получается как раз с женщинами.

Корабли подняли паруса, заскользили вниз по течению и вскоре скрылись за поворотом, унося от Найла его единственного брата. Неизвестно, увидятся ли они теперь вновь. Если Маг хотел лишить Посланника Богини брата — он смог добиться своей цели. Зато Вайг остался жив — и с этим Магу уже ничего не удастся поделать.

ЧАСТЬ 2

ПРАВИТЕЛЬ

Его спасла лишь интуиция — та, что столько раз выручала на охоте. Найл, который уже занес было ногу, собираясь сесть в повозку, неожиданно отскочил в сторону, упал лицом вниз, и только после этого грохнул взрыв.

Что произошло дальше, Найл не видел: вслед за мимолетным испугом — испугаться по-настоящему он даже не успел — наступила вдруг удивительная тишина. И покой. Можно было назвать его настоящим полным, убедительным, надежным… но ни одно из этих слов, ни все они вместе не передавали ощущение, которое переживал сейчас Найл.

Привычное и до сего момента единственно существовавшее для него время потекло вдруг как-то иначе.

А действо, в котором он только что играл такую заметную роль, здесь, в новом времени, оказывается, можно было остановить, отмотать назад. Найл словно бы вдруг очутился в кинозале жуков-бомбардиров, где в несколько секунд — кадр за кадром — промелькнула вся его жизнь. Чаша уару, наполненная долгожданной влагой, паучий шар высоко в небе, оса-пепсис на плече у брата, изуродованное лицо отца…

Потом — шумом множества голосов — прорезался звук, и Найл осторожно открыл глаза.

Медленно, очень медленно оседала едкая вонючая пыль. В нескольких метрах от него, надсадно кашляя, поднимались на ноги гужевые. Лица у них были совершенно черные, с непривычно яркими белками глаз и зубами. Из окон свешивались любопытные.

Привлеченные грохотом, на площадь стекались жители соседних улиц. Кто повыше, заглядывал через головы, задние напирали на стоящих впереди — те же не продвигались больше ни на полшага: между ними и Найлом, будто два изваяния, застыли бойцовские пауки.

Все это Найл видел, осознавал, хотя и воспринимал несколько отстранено: он по-прежнему жил в совершенно ином ритме.

Люди и дома казались ему неестественными; звуки — излишни резкими, а краски до обидного блеклыми, будто выцветшими. Не хватало какой-то объемности, насыщенности…

Однако ощущение нереальности окружающего сохранялось недолго, тем более, что ушибленное колено ныло совсем по-настоящему, да и воронка на месте исчезнувшей повозки дымилась подозрительно натурально. И Найл, правда, запоздало, но совершенно отчетливо ощутил, как у него запершило в горле.

— Мой господин, — это Нефтис, начальница личной охраны правителя города пауков, робко коснулась его плеча.

Вместо ответа Найл закашлялся. По мере того, как он все больше и больше возвращался в этот мир, постепенно исчезал и тот удивительный покой; уступая место привычным заботам. Найл вдруг вспомнил, кто он такой и что именно на него смотрят все эти люди. Прикрыв плащом разорванную тунику, Найл поднял руку в приветствии — гул в толпе немедленно стих.