Что касается Найла, то его в первую очередь смущало полное несоответствие между использованным материалом и техникой исполнения. В свое время оказавшись вместе с Биллом Доггинзом и еще несколькими жителями города жуков на складе боеприпасов, Найл видел там просто чудеса. Потом, правда, все эти изобретения военного гения предков благополучно взлетели на воздух. Сегодня же было использовано самое примитивное — порох (его запах ни с чем не перепутаешь), которого достаточно хотя бы в городе жуков, однако там вряд ли нашелся бы специалист, способный поджечь его на расстоянии.

Искусством управляемого взрыва владели далекие предки еще задолго до того, как из-за грозящей катастрофы покинули Землю. Поэтому теоретически можно было подозревать, например, ученых с Новой Земли.

Так. Кого еще? Смертоносцев? — почему бы и нет. Ведь, наверняка, до сих пор не перевелись недовольные… Нет, исключено: организовать такое у них просто бы не хватило воображения, и яркий пример тому — Дравиг, у которого подобная концепция даже не укладывалась в голове.

За все время, пока Найл размышлял, Дравиг не пошевелился: уж чего-чего, а терпения смертоносцам было не занимать. Кроме того, общаясь с Найлом, старый паук впервые за свою долгую жизнь почувствовал уважение к человеческому разуму. Несмотря на многие недостатки — с точки зрения паука, конечно, — люди обладали способностью, совершенно не развитой у пауков: умению мыслить логически. Дравиг неоднократно наблюдал, как блестяще справлялся с подобными задачами Найл, поэтому, выдав известную ему информацию, теперь спокойно ждал результата.

«Ладно, вернемся к пороху как к единственному, за что пока можно зацепиться, — продолжал рассуждать Найл. — Возможно, его действительно взяли у жуков: например, украли…»

— Нужно послать кого-нибудь в город жуков узнать, не пропадал ли у них в последнее время порох, — обратился Найл к Дравигу, и советник, восприняв это как приказ, немедленно удалился.

Найл устало провел ладонями по лицу. Да, выбор был так велик, что ничего не оставалось делать, как смириться и ждать, пока нападавшие ни выдадут себя чем-нибудь еще. Но это представлялось слишком опасным: пусть сегодня — по чистой случайности — не пострадал никто. А завтра? Кто знает, что может произойти завтра?

Но если правитель Найл это прекрасно понимал, Найл-человек испытывал по отношению к неизвестным, покушавшимся на его жизнь, невольную благодарность. Дело в том, что в последние дни он очень походил на машину: по инерции вставал, одевался, ел; выслушивал доклады, даже пытался во что-то вникнуть. Но не было в его жизни самого важного — того, что согревает и делает ее осмысленной. И вот как раз после взрыва все переменилось: Найл снова почувствовал себя наполненным, в нем неожиданно промелькнуло ощущение, посетившее его однажды в детстве.

Ему было тогда всего семь лет, и он не успел еще как следует осознать убожества и однообразия предстоящей жизни, единственной целью которой было выжить: не умереть с голоду и не угодить в лапы смертоносцев или каких-нибудь хищников пустыни. В тот момент Найл вдруг просто понял, что создан для чего-то особенного, гораздо большего, чем просто охотиться, добывая пропитание для своей семьи. Это «знал» находящийся внутри ребенка второй — взрослый Найл — спокойный и уверенный. Именно эта уверенность и поможет потом перенести смерть отца, плен и наконец победить. Найл снова верил в себя, и от его апатии не осталось и следа…

Неудивительно, что, проснувшись на следующий день, он почувствовал себя бодрым и энергичным. Уже давно не испытывал он такого сильного желания сделать что-нибудь полезное.