Некоторые не ограничивались обличением вдовы Уилсон и называли новые имена.

Многие обвинения явно делались со злости. В таких случаях Александр подавал писарю знак, и тот фиксировал их на отдельном листке. Тем не менее, встречались и такие вещи, объяснить которые не представлялось возможным, а значит допросить предстояло не только вдову Уилсон, но и ряд других женщин.

— Свидетели еще прибывают, но их мы перенесем на завтра.

Голос священника вернул его в реальность. С удивлением Александр понял, что уже стемнело. Время слишком позднее, чтобы вызывать тех, чьи имена прозвучали.

— А после опросим подозреваемых.

— И вдову Рейд.

Его блуждающее внимание вернулось на место.

— Ее ни в чем не обвиняют.

— Нет, но люди говорят, что с севера деревни часто доносятся странные крики.

Странные крики. Он знал их источник. Что ж, придется ей заговорить.

— Да, нужно узнать, не слышала ли она чего-то подобного.

— Странно, что она не вызвалась быть свидетельницей сама.

Александр уклончиво кивнул.

— Я пошлю кого-нибудь привести ее.

— Нет, — ответил он. Если ее и должны разоблачить, то не таким образом. Он защитит ее мать, пока не выяснит наверняка, кто она. — Я схожу за нею сам, прямо с утра. Прогулка поможет мне прояснить мысли, — прибавил он в ответ на удивленный взгляд Диксона.

Ему понадобится ясная голова — завтра, когда он будет допрашивать подозреваемых.

И Маргрет.

Глава 7.

Когда на следующее утро он постучал в дверь коттеджа, никто не ответил.

Он заглянул в окно, но оно оказалось забрано ставнями. Войти без спроса он не решился. Если мать Маргрет в доме одна, она, чего доброго, может испугаться его и разбушеваться в одном из своих припадков, а то и покалечить себя.

После вчерашнего дождя погода стояла до неприличия прекрасная. Ослепительно голубело небо, рыжела трава. На ветвях деревьев дрожали последние, еще не сорванные ветром листочки. Золотисто-красные, как ее волосы.

Александр одернул себя. Он думает о ней слишком много, слишком часто, слишком… по-доброму. Его задача — найти ее да привести на допрос.

И он, оглядываясь по сторонам, зашел за коттедж.

***

Маргрет вышла из дома покормить цыплят и набрать в бадью воды из ручья. День сегодня выдался таким погожим, что она, покончив с делами, не смогла устоять перед искушением, расстелила на мягкой, влажной траве свою поблекшую шаль и уселась на нее, задрав юбки до колен и подставив ноги солнцу.

Черная ворона, что сидела на дереве рядом, с любопытством посматривала на нее, склонив голову набок.

— Можно, я поделюсь с тобою своими тревогами? — спросила Маргрет шепотом.

Птица каркнула в ответ и, когда Маргрет попыталась изобразить нечто похожее, улетела. Она рассмеялась, гадая, что же сказало вороне ее фальшивое карканье. Потом откинулась на локтях, широко развела ноги и, закрыв глаза, запрокинула лицо к небесам, с наслаждением принимая ласкающее щеки тепло.

Редкие минуты блаженного покоя, когда можно помечтать или вздремнуть.

Или помолиться.

Боже, прошу тебя. Молиться на природе получалось отчего-то проще, чем в церкви. Убереги нас от…

— Маргрет?

Она рывком села. Бог не услышал ее молитву, ибо над нею возвышался не кто иной, как посланник Дьявола.