– Черт возьми! Надеюсь, сейчас это прошло.

– Вроде бы. Во всяком случае, так считают.

Как только лодка отплыла, грифы вернулись к своему пиршеству.

Но все это было вчера. Сейчас она вышла на берег реки и увидела футах в тридцати Спарки в его лодке.

– Привет, спаситель! Ты что там делаешь?

Спарки закрывал крышкой какую-то банку.

– Погоди минуту. Только возьму последнюю пробу.

Сидя на берегу, молодая женщина медленно оглядывалась вокруг. Вчерашним вечером они свернули в один из притоков Сантьяго и встали лагерем в широкой лагуне. Теперь Селена смотрела вокруг, постепенно расслабляясь и избавляясь от давящей власти леса. Не было здесь и грязной воды Сантьяго, несущей в Амазонку мусор и разлагающиеся тела животных. Вместо этого кругом царили чистота и тишина. Деревья, как стражи-великаны, замерли у края воды. Ни одна рыба не нарушала плеском безмятежного спокойствия воды; ни одна лягушка не подавала голоса.

Солнце и луна еще спорили за место на небе, но день уже вступил в свои права, заливая расплавленным серебром восточный край лагуны. Западный край, освещенный умирающей луной, отливал кованой бронзой.

Пока Селена смотрела на воду и на розовую волну, мягко набегающую на берег, лодка ткнулась носом в песок.

– Господи! – она встала. – Какое классное место!

– Нравится? – улыбнулся Спарки.

– Еще бы! Слушай, тебе нужна помощь?

– Конечно. Вынеси эти банки на берег, пока я привяжу лодку.

– И как давно ты здесь? – спросила Селена, принимая от него банки с пробами воды.

– Месяцев шесть. Я не член Корпуса мира. Просто у них работаю.

– А почему?

– Я не гражданин США, поэтому не могу быть добровольцем.

– Но как ты очутился в этих джунглях?

– Долгая история. Когда несколько лет назад умерла моя мать, меня взяла к себе бабушка. Она любила солнце, поэтому мы жили то на Таити, то на Мартинике, то во Французской Гвиане. Полгода назад бабушка тоже умерла, и я стал шататься по побережью, думая, куда податься. В Венесуэле я встретил двоих парней, которые ехали в Эквадор с Корпусом мира. Они согласились взять меня с собой, но только за мой счет – от бабушки остались кое-какие деньги. В Кито я должен был с ними расстаться, но тут один из них подхватил дизентерию. Другой не хотел идти в джунгли один, а я искал приключений... в общем, они наняли меня на работу. Платят немного, но дело не в этом. Мне здесь нравится. Я часто плаваю по реке в одиночку. Хорошее общество.

– Мне тоже нравится твое общество, – сказала Селена.

– Ладно, – Спарки улыбнулся. – Подержи банки, пока я наклею на них этикетки.

Селена подняла банку, а Спарки достал из-за пояса нож и отрезал кусок клейкой ленты. Вдвоем они быстро закончили работу.

Из ветвей наверху ракетой вырвался большой сине-желтый попугай – и вновь наступила тишина.

Ничто не двигалось, кроме ножа Спарки. Ни одно облако не проплывало в ослепительной синеве. Вместе с тишиной пришла неожиданная мысль. Селена поглядела на Спарки.

– Ты все? – она сунула руку в карман рубашки и достала маленькую пробирку.

– Ага.

– Значит, мы можем расслабиться?

– Конечно. Я никуда не спешу.

– Отлично, – улыбаясь, Селена открыла пробирку.

– Что это?

– Увидишь, – она высыпала содержимое на ладонь.

– Что это?

– Это рай, дорогой, вот и все. Хочешь попробовать?

* * *

– Что-то мне нехорошо.