Тут подошел автобус.

Через десять минут она вышла на Пойнт-Грей-роуд, и в лицо ей ударил холодный ветер с моря. Поднимая воротник, она подумала: «Кажется, скоро снег», – и тут же ругнула себя за глупые мысли. Ведь это Ванкувер, и теперь еще только октябрь. «Все равно ужасно холодно», – решила она, трогаясь с места.

Кратчайший путь к ее квартирке в трех кварталах от остановки лежал через Татлоу-парк. Обычно она шла по краю теннисных кортов до Бейзуотер-стрит, а там уже оставалось совсем немного.

Но сегодня утром этот путь казался немыслимым. Было еще совсем темно, а со всеми этими историями про Охотника за головами... нет уж, лучше прогуляться в обход.

Она была уже в двух кварталах от дома, когда сзади до нее донесся шум машины.

"Тише, – сказала она себе. – Прежде всего, без паники (Легко сказать! Тут впору обделаться со страху.)"

В старых домах, окружавших улицу, не горело ни одного огонька.

"Ну, оглянись. Если это он, можешь закричать. Или побежать".

Она оглянулась через левое плечо и с облегчением вздохнула, видя, что автомобиль проезжает мимо.

* * *

Пятница, 29 октября, 2.03

Сладкий дымок марихуаны заполнил внутренность машины. Окна запотели. Парень быстро втянул в себя дым, спеша наполнить легкие, отчего огонек самокрутки ярче разгорелся в темноте. Потом он выпустил клуб серого дыма, окутавший лицо Вал.

– Клево, – объявил он слабым голосом.

– Знаешь, что в тебе плохо, Крис? Ты никогда не бываешь серьезным.

– Насчет тебя я серьезно, – он пододвинулся к ней и погладил сосок под обтягивающим свитером.

– Вот и будь серьезным, – она закрыла грудь ладонями.

Парень рассмеялся и сделал еще одну затяжку.

– Это отличная штука, Валерия. Ты просто не знаешь, от чего отказываешься.

Час назад они попробовали поставить машину у обелиска на скале рядом с университетом, откуда Саймон Фрэзер впервые увидел Тихий океан. Уже через несколько минут их осветила фарами полицейская машина, и Крис тронул "Фольксваген" с места, бормоча что-то сердитое в адрес Трюдо, обещавшего вытащить Государство из постели Нации.

Теперь они остановились в тупике недалеко от Музея антропологии. В обычное время они могли бы с такого расстояния разглядеть здание с его шестидесятифутовыми стеклянными стенами и стоящими у фасада индейскими тотемными столбами. Но сегодня все закрывал туман.

Крис снова потянулся к груди Вал.

– Слушай, Крис, нам правда нужно поговорить. Я не хочу вылететь из университета.

– Вылететь? – он опять рассмеялся. – Экзамены ведь в декабре, а сейчас только октябрь.

Крису Сетону было восемнадцать, и Валерия Причард познакомилась с ним на танцах две недели назад. Ей сразу приглянулись его веселые глаза, волевой крепкий подбородок и то, что он почти все время смеялся. Теперь ей казалось, что он смеется чересчур много.

– Знаешь, что у тебя? Страх перед жизнью, прикрываемый смехом.

– Вот здорово! Цыпочка отучилась полгода на психфаке и уже думает, что может меня анализировать. Ты не думаешь, что я просто такой смешливый?

– Это и означает, что у тебя скрытый невроз.

– А почему тогда ты трахаешься, как швейная машинка?

– Ах ты, свинья! Вовсе я не трахаюсь, как швейная машинка!

– Да? Тогда послушай мои записи.