– Принесут. – Трактирщик чуть прищурился, глядя на него, и снова кивнул.

Охотник сел на крепкий, с низкой спинкой, массивный стул. Вещи убрал под стол, откинулся на стену. Ноги гудели, ничего не скажешь, чуть ныли спина и отбитый об седло зад. Хотелось добраться до обещанной бани и лечь спать… Но надо посидеть и послушать местных, разговоры, сплетни. Понятное дело, что какое-то время будут молчать либо разговаривать вполголоса. Незнакомый приезжий, мало ли? Ничего, разойдутся, привыкнут, это Освальд знал точно.

Профессию его с первого глаза не угадать, а наемников, шастающих по неспокойному свету в поисках заработка, сейчас навалом. То одна, то другая мелкая война, мало ли. Арбалет? Ну и что такого в арбалете? Хитрое магазинное устройство, гордость Эпрона, в чехле вовсе незаметно. Дешевым кнехтом оборванцем, только и умевшим что работать еще дедовским топором, охотник не выглядел. Так… спокойный и профессиональный пес войны, каких сейчас хоть пруд пруди. Да и выпивка опять же свое дело сделает. Глядишь, скоро местные трапперы разойдутся и вновь начнут молоть языками. А в горячую воду и чистую постель можно и чуток позже. Переживет, не в первый и уж точно не в последний раз.

Служанка, женщина лет тридцати пяти, поставила на стол глиняную бутылку, кружку. Терпко запахло действительно домашним и хорошим ягодным вином, забулькавшим в кружке. Чуть позже появился ужин, рассыпчатая гречневая каша из привозной крупы, с тонкими, в палец толщиной, колбасками, поджаренными на сале. Охотник благодарно кивнул, опуская в карман фартука небольшую монетку в благодарность за ее расторопность. Женщина неожиданно дернулась, когда его рука задела низ живота, прикусила губу. Охотник сделал вид, что не обратил внимания, тихо втягивая воздух и принюхиваясь. Так-так, вот уже куда как интересно… Аромат девятисила, крови и чего-то неизвестного, острого и резкого, отдающего неуловимым запахом специй и жасмина. Тот самый запах, так недавно ощущаемый им под крышей ремонтируемой башни. Очень интересно.

Три сухощавых траппера, сидевших за ближайшим к нему столом, пересели чуть подальше. Пусть их пересаживаются, что поделать. Освальд с удовольствием бы ухмыльнулся над подобной мерой предосторожности, но это сейчас явно лишнее. А вот достать из кошеля на поясе маленький серебристый шарик с мягким конусом на конце – вовсе нет. Охотник поднял руку, чтобы почесать волосы, незаметно воткнул слухача и снова откинулся назад спиной. Хорошая штука, помогает во многих делах и снимает некоторые проблемы. А вот теперь можно и послушать.

– Загнали на неделе троих, отделали… Где? У Черных камней.

– Не у Белой скалы?

– Не слушаешь, что ли?

– …а я ее, значит, за шею-то взял и говорю: заорешь, так сверну, как куренку, поняла? А раз поняла, так раздвигай ляжки…

– Не, не та охота пошла, не та. Белорожие все зверье распугали, белку и ту не возьмешь за просто так…

– Сама сопит, вырываться поначалу вздумала, а потом-то, слышь, в раж вошла.

– …сняли, честно тебе говорю, пять голов, отнесли старосте тамошнему, так он вздумал не платить, а, каково?!

– Так я и говорю, что зверя тут нет!

– А чего это Шельма боком ходит? Эй, красотка, а ну иди сюда, дай потискать, месяц в лесу сидел. Чево?!!

– А сама так и охает, стервь, так и подмахивает, ага…

– …ах ты зараза!!! Ребенка ждешь, к лекарке ходила?!!

– Не платит, грит, что он сейчас с беломордыми не воюет, дескать опасно, а?! С варгерами, выродками, не воюет!!!

– Лекарка, да в поселке?!! Куда ушла, когда?

– …а муженек ейный встал в дверях, рожа красная, сопит.