Джордж по натуре был скрытным, но сейчас ему захотелось поделиться самым сокровенным с Оливией. Слова рождались в дальнем уголке души и потоком лились из уст. Он хотел, чтобы она взглянула на поместье его глазами и поняла его мечту, прежде чем реальность вызовет у нее разочарование. Поэтому всю дорогу он рассказывал ей о своей семье.

Она почти все время молчала, но слушала внимательно и иногда задавала вопросы. Он сообщил, что его титул, Райвал, — сокращенное название поместья, а оно, в свою очередь, произошло от древнего слова «ручей».

Он рассказывал о древней истории поместья, о том, как оно пришло в упадок, как несколько поколений назад титул перешел к роду Карстерсов. Поведал он также о последних годах Рай-Вейл, о чрезмерной расточительности восемнадцатого века. С нескрываемой злобой он говорил о том, как, начиная со времен его прадеда, распродавали по кусочкам землю. В конце концов остался лишь главный особняк и окружавший его парк. Немногочисленные арендаторы с трудом наскребали свою ренту, и те небольшие суммы, которые все же получалось собрать, уходили на уплату налогов. Пожилая семейная пара, всю жизнь прослужившая семье, осталась жить в доме в качестве прислуги, но в основном их присутствие было необходимо для того, чтобы воры держались подальше от дома. Насколько ему было известно, особняк ни разу не грабили. Видимо, вся округа знает, что ничего ценного там нет. Он с горечью усмехнулся. После смерти отца заявились кредиторы. Они продали все, что можно было продать.

— Этих денег хватило, чтобы расплатиться с долгами?

— Нет. Отец умудрился заложить огромный участок земли. Я платил кредитору от случая к случаю, чтобы он не забрал заложенную землю. К счастью, он горожанин и понятия не имеет, что делать с землей. Этот джентльмен плоховато соображает. Никто в здравом уме не ссудил бы моего отца деньгами. Этот кредитор довольствуется тем, что время от времени запугивает меня предупреждениями. Я плачу ему, лишь когда карта хорошо ложится.

Она подробно расспрашивала его о поместье, ее острый ум и глубокое понимание принципов землевладения поразили его. Оливия напомнила ему, что не всю жизнь прожила в городе. Она выросла в имении отца, и эти годы не прошли для нее впустую. Она всем интересовалась и впитывала знания как губка. В итоге, по ее словам, она узнала больше, чем следовало. Ее смиренный вид подпортила искорка, сверкнувшая в ее глазах.

Его лицо приобрело суровое выражение.

— Ты захватила принадлежавшую отцу власть и стала управлять имением вместо него? Полагаю, наказание было суровым.

— Более чем, — заверила она. — Управляющий без единого звука воспользовался моими советами, но ему же досталась и похвала. Ужасно сложно было держать язык за зубами, когда отец дивился, как хорошо организовано поместье и производство.

Джордж рассмеялся.

— Задевает, наверное, — сочувственно сказал он.

— Да, но я заслужила. Все в семье говорили, что мне надо было родиться мальчиком.

— Не смею возражать, но я благодарен Богу за то, что ты девочка.

Она засмеялась, но что-то промелькнуло в глубине ее глаз, и он почувствовал, что она немного отстранилась. Он понимал причины ее сдержанности. Она не отказалась от мысли бросить его. В этом он не сомневался и не имел ни малейшего намерения везти ее назад в Челси до тех пор, пока она не отдаст ему всю себя без остатка. К тому времени объявление о помолвке уже будет опубликовано во всех газетах, мисс Фэрфакс, уехавшая в Лондон, позаботится об этом.

Он должен получить ее. Сейчас он хотел ее саму почти так же сильно, как и ее деньги. Он бросил на нее взгляд, и кровь быстрее побежала по жилам. Черты ее лица безупречны, впрочем, хорошенькой ее не назовешь. В ней есть нечто большее, что не подается описанию. Одни глаза чего стоят.