Так продолжалось целую осень, пока однажды Кристиан и Торстен едва не попались: этот запах не мог перебить никакой чеснок. С этого дня они решили лучше глотать дурь, потому что в этом случае ее нельзя унюхать.

С этого времени все началось по-серьезному.

Однажды их застали врасплох. Уже под кайфом, они стояли и трепались возле реки, спрятавшись за густыми кустами, с которых каплями стекал подтаявший иней. И тут из-за ветвей вынырнул один из младших учеников — белобрысый, полный амбиций несчастный отличничек, отправившийся за жучками к уроку биологии.

В этот момент Кристиан как раз прятал дурь в дупло, Торстен, Ульрик и Бьярне веселились как припадочные, а Дитлев запускал руку под блузку Кимми. Она тоже хохотала как безумная. Дурь сегодня оказалась на редкость качественной.

— Я все скажу директору, — крикнул мальчонка и даже не заметил, как моментально оборвался смех старшеклассников.

Он был бойкий парнишка и привык всех задирать. К тому же они находились не в том состоянии, чтобы за ним гнаться, но вокруг росли густые кусты, а угроза была для них слишком страшной.

Больше всех потерял бы в случае исключения Бьярне, поэтому Кристиан его и подтолкнул к пойманному сопляку. Он первым и ударил.

— Тебе хорошо известно, что мой отец, если захочет, в два счета раздавит фирму твоего отца! — закричал мальчишка. — Вали отсюда, Бьярне, дрянь паршивая, а не то хуже будет. Отпусти, дурак!

На секунду они замерли в нерешительности. Мальчишка уже много крови попортил другим ребятам. Раньше в этой же школе учились его отец, дядя и старшая сестра; его семья постоянно делала взносы в фонд школы, и такие, как Бьярне, зависели от этих взносов.

Но тут вперед выступил Кристиан. Для него подобных проблем не существовало.

— Если будешь молчать, получишь двадцать тысяч крон, — заявил он совершенно серьезно.

— Двадцать тысяч! — презрительно фыркнул мальчишка. — Да я только позвоню отцу, и он даст мне вдвое больше!

И плюнул Кристиану в лицо.

— Черт тебя побери, паршивец ты маленький! Если скажешь хоть слово, мы тебя убьем!

Раздался звук удара, мальчишка отлетел назад и упал на пень. Было слышно, как хрустнули сломанные ребра.

В первую секунду он чуть не задохнулся от боли, но в глазах по-прежнему горело упрямство. Тут подошел Дитлев:

— Сейчас мы можем тебя задушить, дело несложное. Или утопить в реке. Или можем отпустить и дать тебе двадцать тысяч крон, чтобы ты молчал. Если ты скажешь, что упал и ушибся, тебе поверят. Так что же ты выбираешь, паршивец?

Ответа не последовало.

Дитлев вплотную подошел к лежащему мальчишке и бросил на него изучающий взгляд. Его занимала реакция этого сопляка. Он занес руку для удара, но мальчик по-прежнему не реагировал. Тогда Дитлев изо всей силы хлопнул его по голове ладонью. Мальчик испуганно съежился, а Дитлев ударил снова. Он ощутил острое наслаждение и заулыбался.

Потом он говорил, что никогда еще так не оттягивался, как от этого удара.

— Дай я тоже! — Ухмыляясь, к потрясенному мальчику подошел Ульрик.

Ульрик был самый крупный из них, и его кулак оставил на скуле мальчика ужасную ссадину.

Кимми начала было возражать, но ее слова утонули в таком взрыве хохота, от которого взметнулись с веток все птицы в роще.

Они сами отнесли мальчика в школу и позаботились о том, чтобы его забрала «скорая». Часть компании сомневалась, что из этого получится; но мальчик никого не выдал. После случившегося он так и не вернулся в школу. Ходили слухи, что отец забрал его к себе в Гонконг, но правда это или нет, так никто и не узнал.

Несколько дней спустя они поймали в лесу собаку и забили ее до смерти.

Однажды ступив на этот путь, они уже не могли с него свернуть.