Отец фыркнул.

– Больше никаких лагерей! – заявила мать. – Время-то какое стало! Маньяки всюду, убийцы…

– Не этого нам бояться надо, – неуверенно повторил папа. – Ну, хорошо, в лагерь больше не поедешь. Только обещай хорошо учиться.

И Веня стал учиться почти на одни пятёрки.

Седая прядь, конечно, отросла, и вплоть до первого курса института мама закрашивала её, но потом Веня воспротивился, увидев почти такую же у парня в метро. Смотрелась прядь импозантно, но самое главное – если он такой не один, то в чем Веню сможет упрекнуть КГБ? Ни в чём. Ведь даже самым близким друзьям, даже выпив лишнего, Веня никогда не рассказывал о том, что видел той ночью. Он твёрдо знал: вампиры существуют, и они не походят на героев фильмов ужасов.

Они страшнее.

Дела его шли хорошо. Ещё на закате «лихих девяностых» Вениамин Долинский сколотил себе серьёзное состояние, «вскочив в уходящий поезд», как сказал ему перед смертью отец. Долинский-старший не успел порадоваться за сына всласть – сам-то он сел в этот «поезд» в самом начале, был замешан во многом, и странная авария, унесшая их с матерью жизни, на самом деле была не случайностью, а приветом от «кинутых» когда-то партнёров. Веня об этом знал, но шум предпочёл не раздувать, твёрдо дав понять заинтересованным лицам, что дела отца его не касаются. С наследством пришлось распрощаться, но к этому времени собственное состояние Вениамина позволяло пережить эту потерю без особого огорчения.

С азартом воюя за лакомые куски и шаг за шагом приближаясь к самому главному, к власти, Долинский почти не вспоминал о вампирах. Разве что имел привычку каждый вечер самому проверять, заперты ли на все замки и цепочки двери. Жена, юная красавица, подшучивала над ним, но не перегибала палку: где ещё такого захомутаешь? Богатого, умного и перспективного, готовящегося войти в касту «неприкасаемых», для которых открыты все двери, способных проломить любые стены. Жена за своё счастье держалась.

А Долинский поднимался всё выше. Его имя мелькало в газетах, о нём говорили в новостях, он давно перестал посещать рестораны «для всех», и вот однажды, пребывая в закрытом клубе «Специальное приглашение», о котором простому смертному даже знать-то не полагалось, Вениамин вышел на террасу выкурить сигару и неожиданно обратил внимание на стоящего неподалеку охранника. Неожиданно, потому что давным-давно перестал замечать прислугу. Обратил, потому что показалась ему знакомой повадка этого человека, манера двигаться, и…

И когда охранник обернулся, их взгляды на мгновение встретились.

И лишь железная воля не позволила Долинскому закричать от страха.

Маргарита и другие неприятности

Под каблуками крепких ботинок скрипнул ночной ледок.

«Да уж, весна…»

Шарпу вспомнилась первая зимовка в Москве и мысль, которая преследовала его в те бесконечные месяцы: «Что, в местечке потеплее нельзя было устроиться?» И мысль сия была обращена к последним представителям древних рас, некогда избравших эту кошмарную, не приспособленную к цивилизованной жизни область местом своего пребывания, чем обрекли его, теплолюбивого, на необходимость платить страданиями за право жить и работать рядом.

– Надо спросить у шасов: может, есть какая-нибудь штука, чтобы и напоминала о погоде, и сама одежду выбирала, и ещё заставляла делать, как скажет? – пробормотал Шарп, заодно пытаясь сообразить, чего ещё ему не хватает, кроме тепла.