Кроме них, на кораблях есть значительные силы хундрилов клана Горячих Слез, также служивших со всем старанием. Высадить такие войска — все равно что инициировать кровавую баню.

— Кровавую баню? — Лейсин вздернула брови. — Капитану Рюнагу были даны указания разоружить солдат Четырнадцатой Армии перед высадкой.

— Это значило бы выдать их на потребу разгоряченной толпы, Императрица.

Лейсин недовольно повела рукой.

— Императрица, — продолжила Адъюнкт, — полагаю, что в сердце Империи родилось неправильное понимание сути событий, известных как Собачья Упряжка, и того, что случилось потом в Арене. Родилось напрасное подозрение. — Она помолчала. — Я вижу, что Корболо Дом, командовавший отступниками — Собакодавами, пойманный и арестованный в Рараку, снова освободился и даже стал Верховным Кулаком. Более того, жрец — джисталь, подозреваемый в пособничестве истреблению армии Арена, Маллик Рель, сидит тут как ваш советник. Нужно ли говорить, насколько я смущена. Приходится предположить, что Семиградский мятеж получился на удивление успешным, несмотря на мои победы в Семи Городах.

— Дорогая Тавора, — отвечала Императрица, — я признаю, что ты можешь быть ошеломлена. Ты держишься за детские представления, будто иные истины могут быть несомненными и неизменными. Увы, во взрослом мире все сложнее. Любая истина поддается перековке. История при необходимости может быть переписана. Неужели, Тавора, ты еще не заметила, что подданные нашей империи равнодушны к истине? Истина потеряла силу. Она больше не вызывает перемен. Наоборот, воля народа — увы, рожденная на невежестве и страхе — способна искажать и переделывать истину, способна, если угодно, превращать удобную ложь в веру, а вера не любит, когда в ней сомневаются.

— Сомневаясь, — уловив миг задержки, добавила Адъюнкт, — человек совершает измену.

Императрица усмехнулась: — Тавора, ты стареешь буквально с каждым вздохом. Можно погоревать о потерянной невинности… но времени слишком мало. Малазанская Империя находится в опасности, все колеблется и повисло на краю. Мы потеряли Даджека Однорукого во время чумы; похоже, жертвой чумы стала и вся его пропавшая армия. В Кореле дела все хуже и хуже. Сокращение населения Семиградья наносит почти смертельный удар экономике, и в особенности видам на урожай. Не успеет континент оправиться от войны, как наступит голод. Стало необходимым, Тавора, придать Империи новую форму.

— И что предусматривает "новая форма"?

— Увы, жертвы, — заговорил Маллик Рель. — Пролитие крови, истребление слабых. Жаль, что иного пути нет. Все мы заранее скорбим.

Тавора моргнула. — Вы хотите, чтобы я отдала виканов.

— И хундрилов, — добавил Маллик Рель.

Корболо Дом резко склонился вперед: — Еще вопрос, Тавора Паран. Кто на этих катамаранах, Худа ради?

— Солдаты народа, известного как Напасть.

— Зачем они здесь? — требовательно спросил напан, оскалив зубы.

— Они поклялись в служении, Верховный Кулак.

— Малазанской Империи?

Адъюнкт колебалась. Она устремила взор на Лейсин: — Императрица, мы должны поговорить наедине. Некоторые вопросы касаются лишь Императрицы и ее Адъюнкта.

Маллик Рель что-то прошипел под нос. — Вопросы, задаваемые отатараловым мечом, хочешь ты сказать! Я именно этого и боялся, Императрица! Она теперь служит другому. Она вонзит холодный металл в горло Малазанской империи!

Лицо Таворы скривилось — она взирала на жреца с явным отвращением. — Империя навеки отринула всяческих покровителей из числа бессмертных.