— Лейсин в отчаянии.

— Да, Калам.

— Почему вам не подождать здесь? Подождите, пока я убью их. Подождите, пока я уговорю Императрицу отменить погром. Прямо сейчас. Хватит проливать кровь. В городе шесть сотен ассасинов — мы можем сокрушить безумие, выжечь заразу…

— И никакой крови, Калам Мекхар?

Вопрос Т'амбер заставил его поежиться. Калам качнул головой: — Убрать вожаков, и все.

— Очевидно, до тебя кое-что не доходит.

— И что же?

— Коготь… Он поражен. В нем измена. Джисталь не сидел без дела.

— Откуда тебе знать?

Она промолчала.

Калам протер лицо руками. — О боги…

— Можно вопрос?

Он фыркнул: — Давай, Т'амбер.

— Раньше ты негодовал по поводу чистки "старой гвардии". Ты даже проник в этот самый город, не так давно, и намеревался умертвить Императрицу.

"Как она узнала? Откуда ей все известно? Кто она?" — Продолжай.

— Тебя вело негодование, вела ярость. Твои воспоминания были объявлены ложными, и ты желал наказать ревизионистов, оскорбивших самое для тебя святое. Ты хотел посмотреть в глаза той, что приговорила Сжигателей Мостов к смерти — ты хотел увидеть истину. Поняв истину, ты начал бы действовать. Но она отговорила тебя…

— Ее там просто не было.

— И ты это понял? Неважно. Разве одно это помешало бы тебе отплыть в Анту? Помешало бы охотиться на нее?

Он покачал головой.

— Но где же твое негодование, Калам Мекхар? Колтейн из клана Вороны. Имперский историк Дюкер. Седьмая Армия. А теперь и виканы из Четырнадцатой. Кулак Темул. Нил и Нетер. Желч из хундрилов. Клан Горячих Слез, отбросивший Корболо Дома у Санимона — опозоривший его, обесценивший победу под Ареном. Предатели сидят в тронном зале…

— Я могу укоротить их жизни.

— Можешь. Если ты решишь так, мы с Адъюнктом умрем хотя бы с чувством удовлетворения. Но тогда умрут многие, многие еще. Больше, чем ты можешь вообразить.

— Ты спросила, где мое негодование. Оно живо. Оно во мне. Я готов убить, и прямо сейчас.

— Убийство Маллика и Корболо, — сказала Т'амбер, — не спасет виканов и хундрилов. Не предотвратит войну с Напастью или опустошение виканских земель. Императрица в отчаянии, и потому готова обменять жизнь Адъюнкта на жизни двух предателей, пробравшихся в самое сердце. Но скажи: неужели Маллик Рель не разгадал суть ее предложения тебе?

— Это и есть вопрос?

— Да.

— Корболо Дом — глупец. Он явно ничего не понял. Увы, джисталь гораздо умнее. Он готов. — Калам замолчал, хотя мысли его неслись во все стороны одновременно. Возможности, вероятности… — Он может не знать, что у меня отатараловый клинок…

— Он пользуется силой Старшей магии.

— Итак, что ни говори, я могу проиграть.

— Можешь.

— И тогда мы все проиграем.

— Точно.

Калам открыл глаза и увидел, что Адъюнкт отвернулась. А вот Т'амбер не сводила с него зловещего взгляда золотистых глаз.

"Шесть сотен". — Скажи мне, Т'амбер: чья жизнь важнее, твоя или Адъюнкта?

— Адъюнкта, — отвечала она без колебаний.

Тавора вздрогнула, но не повернула головы.

— А, — продолжал Калам, — выбирая между тобой и мной?

— Твоя.

"Ого". — Адъюнкт, прошу выбрать между собой и Четырнадцатой Армией.

— К чему все это? — скрежещущим голосом спросила Тавора.