"Мои… трофеи".

Он повернул голову к Когтю: — Найди остальных…

— Но Калам….

— Ему конец. Собери Руки, что в Мышатнике — сейчас мы нанесем визит на Центральные причалы. Если Адъюнкт уже смогла добрести туда… что же, мы перехватим ее.

— Понятно, Глава Когтя.

"Глава Когтя. Да. Все сделано, Императрица Лейсин. Да. Он мертв. Пал от моей руки. В Малазанской Империи не осталось равных мне".

С чего он начнет?

Маллик Рель.

Корболо Дом.

"Ни один из вас не узрит рассвета. Клянусь".

Коготь позвал от края пролома: — Глава Когтя, я его не вижу.

— Ползет, чтобы умереть. Картулианский паральт.

Коготь резко поднял голову: — Не змеиный яд? Паучий? О боги…

"Да, самая мучительная и долгая смерть. Ни одного жреца на всем острове не осталось, некому нейтрализовать яд".

Клинки звякнули о крышу. Жемчуг оглянулся. — Ты чего делаешь? — вопросил он.

Подчиненный смотрел ему в глаза. — Довольно! Сколько еще бесчестия ты принесешь Когтю? Я не подчиняюсь тебе. — Он отвернулся. — Ищи Адъюнкта сам, Жемчуг, подари ей еще один проклятый укус…

Жемчуг поднял правую руку и послал новую стрелку в полет над крышей. Она попала прямо между лопаток. Коготь упал, раскинув руки.

— Увы, это белый паральт. Убивает намного быстрее.

Свидетелей не осталось. Как он и хотел. Пришло время собрать оставшиеся Руки.

Хотелось бы ему, чтобы всё обернулось иначе. Всё. Но это новая Малазанская империя с новыми правилами. "Правила, которые мне подходят. Ведь у меня никого нет. Никого не осталось…"

Скрипач зажмурился и опустил скрипку. Он молчал, да и нечего было говорить. Вдохновение оставило его. Музыка ушла из рук, из разума, из сердца. Он чувствовал себя пустым; душа порвалась и стала безжизненной. Он знал, что так и будет. Истина, не способная ни уменьшить боль потери, ни усилить ее — просто бремя. Еще одно бремя.

С улицы послышались крики, треск, словно кто-то разбивал дверь в щепки.

Бравый Зуб поднял голову, протер глаза.

Тяжелые шаги на лестнице.

Геслер взял кувшин со стола и не спеша наполнил чаши. К хлебу никто из них еще не притронулся.

Топанье раздавалось уже в коридоре. Скрип, шарканье.

Звуки стихли за дверью.

Раздался сильный, сокрушающий дерево хруст. Что это, дверь дерут когтями?

Геслер встал и подошел ко входу.

Скрипач следил за сержантом: тот открыл дверь, на миг застыл, вглядываясь в темный коридор, отыскивая гостя. Сказал: — Буян, это к тебе.

Фигура заслонила проем. Широкие плечи, рваные, мокрые меха. Лишенное выражения лицо, кожа цвета бетеля, туго натянутая на массивные кости. Провалы глаз. Длинные руки свисают по бокам. Брови Скрипача взлетели. "Т'лан Имасс…"

Буян кашлянул. — Легана Род, — произнес он странно высоким голосом.

Пришелец ответил голосом, скрежещущим словно камни на кургане: — Смертный, я пришел за своим мечом.

Геслер рухнул на стул, потянулся за чашей: — Долгая и мокрая прогулка. А, Род?

Голова повернулась с хрустом, но Т'лан Имасс промолчал.

Буян взял кремневый меч и подошел к Легане Роду. — Ты напугал там много народу.

— Смертные, у вас слишком чувствительные души.

Моряк протянул меч, держа его за середину. — Понадобилось время, чтобы выбраться из портала.

Легана Род принял оружие.

— Ничто не таково, каким кажется, о Надежный Щит. Неси боль в сердце своем и помни: тебе еще очень рано покидать сей мир.

Скрипач воззрился на Бравого Зуба.