Голубая Сойка начал вращаться вокруг оси — ведь фантомные крылья появлялись только тогда, когда он быстро кружился. Марра натянул тетиву. Стрела просвистела в воздухе. Одно из призрачных крыльев на миг затуманило видимость, и стрела разломилась пополам. Но Марра уже нацелил другую и выпустил ее так быстро, что Голубая Сойка не успел ничего сделать. Стрела пронзила воздух в том месте, где мелькали эфемерные очертания голубых крыльев. Сойка взвыл от боли и замер на месте, потом упал на колени в снег. Прозрачные крылья исчезли.

— Драконий яд на моих стрелах не убьет тебя, миф. Но ничего, с такими, как ты, я расправляюсь без отравы, — издевательски произнес Марра.

Оливер дрожал от ярости и отвращения, Он знал, что по ту сторону Завесы это слово является оскорблением. На бегу он поднял свой меч. Но скрип его ботинок по снегу был услышан, несмотря на рев пламени.

Марра оглянулся и развернул лук, чтобы выпустить следующую стрелу в Оливера. Тело его было человеческим, но рога и баранья морда придавали всему облику что-то дьявольское. Глаза излучали особую, радостную злобу.

— Человек? — Марра хохотнул. — Какой хрупкий!

И натянул тетиву.

Лиса прыгнула из снега, трансформируясь прямо в полете. Кицунэ схватила Марра за рога, повернула. Охотник закричал, и стрела улетела в другую сторону.

Оливер с размаху пронзил мечом грудь Марра и ощутил, как острие наткнулось на кость. Охотник содрогнулся и замотал своей бараньей башкой. Во взгляде появились удивление и боль. Собрав все силы, Оливер воткнул лезвие еще дальше, а потом, покрепче сжав рукоять обеими руками, рванул вверх, разрывая плоть и вспарывая кишки.

Кицунэ изумленно смотрела, как тело Марра соскальзывает с меча. Оливер оторвал взгляд от мертвеца и отступил на несколько шагов назад. В десяти футах от них метались языки пламени. Крохотное тело Гонг-Гонга лежало на снегу в середине огромной вмятины, хранившей форму великолепного создания: Черного Дракона Бурь.

Голубая Сойка с трудом поднялся на ноги. Он держался рукой за бок, лицо кривилось от боли. Раны, оставленные кирата, кровоточили, но самая болезненная из ран была невидимой. Магический урон, который Марра нанес оборотню своей стрелой, как ни странно, причинял Голубой Сойке более жгучую боль, чем следы от когтей тигров.

— С тобой все в порядке? — спросил его Оливер, все еще озираясь по сторонам в поисках новых невидимых врагов.

Голубая Сойка глубоко втянул воздух носом, потом кивнул:

— Скоро будет. — И оглянулся на женщину-лису: — Кицунэ?

Ее меховой плащ, руки и лицо — все было забрызгано кровью. Но похоже, сама она осталась цела.

— Устала, — сказала она. — И я чувствую… — лицо ее скривилось от горя, — чувствую, будто во мне что-то сломалось. Столько наших погибло. И Дженни предала нас… так трудно перенести…

Оливеру было плевать на кровь. Сбросив меч и ножны в снег, он крепко обнял Кицунэ и почувствовал, как та дрожит под своим меховым плащом. Он прижал ее к себе, а она положила голову ему на плечо. Так и стояли, обнявшись, под кружащимися снежинками.

Встретившись с Оливером взглядом, Голубая Сойка кивнул, словно впервые признал в нем своего товарища.

— Что теперь? — спросил обманщик.

На них налетел порыв ветра, куда более холодного, чем буря. Голос зимнего человека совсем близко прошептал:

— Теперь?

Все обернулись и увидели, что Фрост стоит на коленях возле обуглившегося тела дракона. Волосы-сосульки качнулись, когда он повернул голову, чтобы взглянуть на спутников. Холодный туман сочился из бледно-голубых глаз. Остроугольные черты дышали ненавистью.

— Оливер должен найти свою сестру.