Щелчок — и сообщение стало передаваться снова. Кто-то тронул меня за плечо, и я быстро обернулся. Увидев радиста, я на мгновение остолбенел, забыв о том, что сигнал передается автоматически.

— Мы останемся, если нужно, — сказал он.

— Нет, моряк, это не во имя Бога и отечества! Это ради денег! Уходите!

Амос остался в своем кресле.

— Ты тоже, Амос! — крикнул я.

Он не ответил. Просто отстегнул ремни и встал. Я услышал, как открылась дверь: они направились к аварийному выходу в пассажирском отсеке.

Высотомер показывал тысячу триста. Я выключил первый и шестой: может, удастся посадить самолет, если в двигателях останется топливо. Вспыхнула еще одна красная лампочка, говоря, что открылся аварийный выход. Вскоре я увидел, как один за другим раскрылись три парашюта. Я снова взглянул на панель. Девятьсот метров.

Услышав шум позади себя, я обернулся. Амос садился обратно в свое кресло.

— Я же велел тебе уходить! — заорал я.

Он взялся за штурвал.

— Ребята в безопасности. Я подумал, что у нас двоих есть шанс посадить его на воду.

— А если нет? — зло крикнул я.

— Мы немного потеряем. В отличие от них, у нас впереди осталось не так много времени. Кроме того, эта малышка чертовски дорогая!

— Ну и что? — проорал я. — Это не твои деньги!

Он посмотрел на меня со странным осуждением.

— В этот самолет вложены не только деньги. Я его построил!

Мы были в трехстах метрах над водой, когда третий двигатель начал загибаться. Мы навалились на штурвал в надежде компенсировать крен. Высота была семьдесят метров, когда третий отключился, и мы завалились на правое крыло.

— Выключай двигатели! — закричал Амос. — Мы падаем!

Я щелкнул выключателем в тот самый момент, когда правое крыло коснулось воды. Оно сразу же отломилось, и самолет с силой ударился о воду. Привязной ремень врезался мне в живот, так что я чуть не закричал от боли, но давление внезапно ослабло. Я огляделся. Мы тяжело покачивались на волнах; левое крыло торчало в небо. В кабину уже начала просачиваться вода.

— Давай выбираться отсюда ко всем чертям, — крикнул Амос и, добравшись до двери, попытался открыть ее. Она не поддавалась, и он ударил ее всем телом.

— Заклинило!

Я попытался открыть запасной люк над креслом пилота, но и он не поддавался. Рама деформировалась, так что открыть люк можно было разве что динамитом.

Амос не мешкал. Схватив гаечный ключ из экстренного набора инструментов, он изо всех сил ударил им по стеклу иллюминатора, и затем, бросив ключ, швырнул мне спасательный жилет.

— О’кей, — сказал он. — Выбирайся.

Я ухмыльнулся.

— Будем соблюдать морские традиции, Амос. Капитан покидает корабль последним. Только после вас, сэр!

— Ты спятил! — заорал он. — Я не пролезу в эту дырку, даже если меня распилить пополам!

— Не такой уж ты большой, — ответил я. — Мы попытаемся.

Внезапно он улыбнулся. Мне следовало бы знать, что этой его улыбке доверять нельзя. Этот волчий оскал появлялся всегда, когда он собирался сделать тебе какую-нибудь гадость.

— Ладно. Капитан — ты.

— Вот так-то лучше, — сказал я, собираясь подсадить его к иллюминатору. — Я знал, что рано или поздно ты наконец поймешь, кто из нас босс.

Но он так и не понял. Я даже не увидел, чем он меня треснул. Я вырубился, но не полностью. Я сознавал происходящее, но ничего не мог поделать. Все мое тело — руки, ноги, голова и все остальное — стали чужими.