– Сестра твоя жива? – снова спросил Хайло.

– Жива, токмо кости торчат с голодухи.

– Хорошо, что жива. А вот мою Нежану убили…

Промолвил Хайло эти слова и вдруг ощутил всей плотью и кровью, душой и разумом – убили! Ушла Нежана навсегда! Может, в Поля Иалу, может, в пещеры римского Плутоса, а может, в пустоту… Не будет более Нежаны!

Зажглось его сердце безысходным гневом, и, растолкав людей, разбросав их точно снопы соломы, выбился он в первый ряд. Площадь открылась перед ним, площадь и княжий дворец, который берег он столько лет, а теперь возненавидел. Варягов на площади не было, но стояли за решеткой охранные сотни с пулеметами, и всадники Черемиса, и пехота Кунича. И его сотня тоже была там, но Хайло уже не видел ни знакомых лиц, ни пулеметных стволов, направленных в толпу.

Вскинув винтарь, он побежал по площади, бежал и что-то кричал, но не лозунги большаков. Кажется, выкрикивал он имена людей, покинувших его до времени, близких, за чью смерть необходимо отомстить, но голос его терялся в реве и вое толпы. Ибо вся людская масса, сдвинувшись с места, катилась за ним в яростном порыве, словно чудище с тысячью глоток, тысячью рук и тысячью стволов. Катилась и подгоняла Хайла жарким своим дыханием.

Ударили пулеметы.