Ну и, конечно, надо рассказать о волке по кличке Лобан. Этот был и красавец, и гений. Снялся больше чем в двадцати фильмах. Если кому-то посчастливится снова увидеть работу Бондарчука «Война и мир», обратите вниманье на кадры барской охоты. Там пойманный волк (во весь широкий экран голова!) внимательно и печально смотрит на мир.

Волки были главными героями зообазы. Статистам из их породы отводилась роль драматическая: они пробегали, выскакивали на выстрел, и роль на этом кончалась. Лобан же слыл примой — любовник-герой! Сердечные отношения были у него с дрессировщиком, моим другом Георгием Георгиевичем Шубиным. Но однажды случилась драма. У подруги Лобана, волчицы Машки, должны были появиться щенята (ответственный момент в жизни волчьей семьи). Георгий Георгиевич, по обыкновению протянув руку в клетку, стал выщипывать шерсть на животе Машки, чтобы волчатам легче было сосцы находить. Делалось это каждый год, и Машка только довольно урчала. А в этот раз то ли настроение было чем-то испорчено у волчицы, то ли дрессировщик допустил какую промашку, но Машка угрожающе зарычала. Чтобы утвердить свое верховенство, Георгий Георгиевич щелкнул волчицу по носу. И тут Машка издала понятный каждому волку звук: «Я в опасности!» В то же мгновенье лежавший у прутьев загона Лобан бросился сзади на дрессировщика и так отделал его, что, приехав в больницу на станции Петушки, Георгия Георгиевича я увидел похожим на кокон шелковичных червей — весь был в бинтах.

Когда поправился, стали мы думать: что делать с волком? Работать с Лобаном было уже нельзя. Я обзвонил несколько зоопарков — везде отказ.

Определили Лобана в передвижной зверинец. Георгий Георгиевич так о волке тосковал, что, узнав о приезде зверинца в Тулу, мне позвонил: «Давай соберемся, посмотрим…»

Волка увидели мы в клетке-пенале — нельзя повернуться. Георгия Георгиевича он сразу узнал. И отвернулся. «Лучше бы застрелили…» — вздыхал всю дорогу из Тулы давний мой друг.

Еще одна знаменитость памятна многим. В Баку в семье Берберовых жил лев с царственной кличкою Кинг. Кое у кого, наверное, еще сохранились открытки: Кинг на прогулке по городу, Кинг за столом с белой салфеткою на груди, Кинг в постели с детьми, на унитазе… Сколько слюней и пошлости было напущено вокруг зверя — описать невозможно. Я вел в то время на телевидении передачу «В мире животных» и начальству сказал: «Показывать этого льва… только через мой труп». В Баку Берберовым я написал, что играют они с огнем, что вся тщеславная суета непременно закончится драмой.

Лев Львович Берберов, приехав в Москву, заглянул и ко мне в «Комсомолку». «Василий Михайлович, напрасно вы опасаетесь — зверь исключительно добрый, ничего плохого случиться не может».

Случилось! Льва Львовича уже не было, а жена его, оставшаяся с двумя ребятишками, завела в квартире еще и пуму. И вот однажды звонок в милицию: «Скорее! Скорее спасите!..» Подумалось, что где-то что-то горит, но, приехав по нужному адресу и глянув в окошко, милиция поняла: беда другого порядка. Комната была залита кровью, обезумевшая, окровавленная хозяйка квартиры кричала: «Стреляйте! Скорее стреляйте льва!»

Льва застрелили. Когда открыли дверь, увидели почти оскальпированную женщину и мертвого мальчика — ее сына, а на улицу пулей выскочила обезумевшая от крови и выстрелов пума…

Вот такая поучительная история, положившая предел возбужденной Берберовыми моде — поселять в доме диких зверей. Сейчас эта мода вновь расцвела пышным цветом у «новых русских».