Мы легко можем представить царя в сапогах и холщовой куртке на скотном дворе, среди строителей плотины либо стоящим с пасечником у колоды с кишащими в ней пчелами...

Пасека Алексея Михайловича в славном Измайлове состояла из липовых колод. Мед из них извлекали, нарушая жизнь пчелиных семей. Насекомых выкуривали серным дымом, а мед из сот выжимали и «выпаривали».

Сахара в те времена не знали. Мед подавали на стол как лакомство, из него варилось хмельное питье, шел мед на печенье, варенье, много его продавали в другие страны. Царская пасека была образцовой. Колоды иногда украшались резьбой, делались в виде человеческого жилья с прилетным крылечком. Назидательная задача пчеловодства в Измайлове состояла в том, чтобы показать выгодность держать пчел под рукою, нежели лазать по деревьям «бортных ухажаев».

Алексей Михайлович жил недолго - почил в сорок семь лет, а пришедший к хозяйствованию и управлению страной сын его Петр не имел отцовской страсти к охоте и «огородничеству». Его занимали войска, корабли. И сельскохозяйственный «хутор» в Измайлове скоро пришел в упадок - постройки рушились, пруды высыхали и зарастали.

А теперь перенесемся в селение Пальчики на Черниговщине. Я был там двадцать пять лет назад, чтобы постоять у памятника легендарному пчеловоду Петру Ивановичу Прокоповичу. Родился он в 1675 году за лето до смерти царя Алексея. Ни сам он, ни отец его, местный помещик, мысли не допускали о занятиях пчеловодством - это было крестьянское, стариковское дело. Жизнь молодого барина развивалась так, что стал он военным. Разочарование службой кончилось отставкой в чине поручика. Но отец этого не хотел и отказал сыну в наследстве. Именно в это время 24-летний Петр Прокопович на какой-то из пасек познакомился с жизнью пчелиной семьи и, как многие из пытливых людей, был покорен удивительно слаженной жизнью «медоносящих мух». Он покупает клочок земли, роет на ней землянку-жилище и ставит несколько первых дуплянок. Став пасечником, он видит в этом жизненный интерес и средство к существованью. Все он делает сам, во все стремится проникнуть умом, подобно трудолюбивой пчеле, собирает крупицы опыта у крестьян-пчеловодов, стремится улучшить все что можно на пасеке. Через восемь лет на его пчельнике было уже шесть сотен таких ульев. А еще через восемь - его пасека была, возможно, самой большой на Земле - пять тысяч, а потом и десять тысяч ульев!

Пчеловод-практик и пытливый мыслитель не мог, конечно, мириться с первобытным извлечением меда, приводившим к гибели части пчел. И то, что он предложил - рамчатый улей, - сделало революцию в пчеловодстве.

Улей этот не сразу, не тотчас вытеснил с пасек дуплянки. Надо было преодолеть традиции, понадобилось изобретенье вощины («канвы», по которой пчелы «ткут» свои соты), изобретение медогонки с центробежным извлечением меда из рамок. За полтораста лет в улей-«комод» Прокоповича внесено шесть сотен разных добавок и улучшений. И все же первый улей от современных отличается меньше, чем, скажем, нынешний самолет от первых летающих «этажерок».

Прокопович сделал изобретение великое. И сам он хорошо понимал это. Первым своим ульям он давал имена. Самый первый был назван «Петербургом». Был улей «Гоголь», «Шевченко».

Авторитет и слава знаменитого пчеловода были очень большие. Ему посвящали статьи в петербургских, парижских, берлинских журналах, помещики всей России посылали на знаменитую пасеку к Прокоповичу учиться молодых пчеловодов. С открытием специальной школы (1828 год) сюда приезжали учиться венгры, поляки, чехи, итальянцы и немцы. Прокоповича назовут основателем отечественной пчеловодческой науки. Но уже при жизни учение пасечника перешло к народу, разошлось по России сотнями учеников и последователей.

Большую роль в этом сыграла «царская пасека» в Измайлове.