|
А иначе как же? Он ведь дворянин все же! Да и для любого человека в это время – фехтовальное искусство не лишнее. А Нифонт Истомин владел им отменно, где и научился так? Раничев, конечно, догадывался – где, да предпочитал не спрашивать, чего зря вгонять людей в краску? Захочет, так сам расскажет, вот Нифонт и рассказывал иногда, садясь за шахматы. Да так, что Иван слушал, затаив дыхание, потому и проигрывался вчистую. Вот и сегодня, едва пришли – Нифонт жил на окраине, по-бобыльи, в полном одиночестве, хоть и в достаточно приличном, по местным меркам, доме – полутораэтажном, с просторной каменной клетью. Своих людишек у Нифонта не было – для работы по дому приходили нанятые слуги да горбатая бабка Устинья, дальняя родственница хозяина, варившая столь изысканные обеды, каковые, по мнению Раничева, было бы не стыдно подавать и самому князю. Вот и сегодня Устинья потчевала гостя совершенно потрясающими пирогами с тонкой полоской теста и начинкой из творога, каши с шафраном и маслом, мясом. Запивали белым крымским вином, чуть кислым, но довольно приятным и терпким.
– Будет хорошая негоция, угощу романеей, – поднимая бокал, усмехнулся Нифонт. Как и всегда, откушав, они перешли в небольшую горницу с круглой печью и двумя деревянными креслами, меж которыми стоял небольшой шахматный столик. В шандале неярко горели свечи, потрескивали в печке дрова, за окном, на улице, хрустел под чьими-то шагами снег. На стенах были развешаны сабли, мечи и широкие кинжалы-дагассы. Рядом, на сундуке, лежал «верховой» панцирь из крупных массивных колец. Расставив фигуры, Нифонт перехватил заинтересованный взгляд гостя и, усмехнувшись, подошел к сундуку. – Что скажешь? – Взяв в руки панцирь, он с силой встряхнул его так, что звякнули кольца. Иван подошел поближе, глянул и пожал плечами – ничего особенного, панцирь как панцирь. Ну, может, чуть тяжелее обычного, скажем, не семь килограмм, а девять. – Вот именно, что тяжелее, – нахмурясь, кивнул Нифонт. – Я бы даже сказал, значительно тяжелее. – Зато, значит, и крепче, – усмехнулся Иван. – Крепче? Нифонт снял со стены огромный полутораручный меч-бастард – оружие хоть и не очень удобное пешему, но своей убойною силою, несомненно, заслуживающее всяческого уважения, несмотря на нехорошее название: «бастард» – «ублюдок». Ни одноручный, ни двуручный, так, где-то посередине, и в самом деле – ублюдок. Но опасный, опасный, особенно в умелых руках… – Нет. – Покачав головой, хозяин повесил меч обратно и снял со стены ордынскую саблю. – Нет, эта – не ордынская, – обернувшись к гостю, хитровато улыбнулся он. – Видишь, искривление небольшое, и тяжела… Самаркандских мастеров работа, а то бери и дальше – Дамаск! Обрати внимание – даже не размахиваюсь. С этими словами Нифонт неожиданно нанес удар по доспеху. Не выдержав, жалобно звякнули кольца… – Ну вот, – Нифонт показал широкую прореху. – А ты говоришь – крепче! Железо-то дрянь! Да и тому, кто ковал, руки бы выдрать – шипы заклепаны кое-как, а здесь, видишь, и вообще никак… Дрянная работа! Между прочим – вся младшая дружина в таких ходит. – Что же они, не видят, что ли? – резонно заметил Иван. – Э, не скажи… Вот ты – заметил? – Так то я… – А ты ведь тоже дворянин – человек служилый. И, вижу, вообще сплошные кирасы предпочитаешь, в крайнем случае – бригантину. Раничев пожал плечами: – Так они и надежней, и весу в них меньше. – Правильно, – рассмеялся Нифонт. |
