— Нет, — ответила Силье, стараясь, чтобы он не понял по ее голосу, как она довольна. Она тихо лежала на спине, давая его семени находить в ней путь все дальше и дальше.

— Знаешь, чего я хочу, Тенгель?

— Нет.

— Снова тебя. Тут он засмеялся.

— Ты сумасшедшая, Силье. Хотя я понимаю тебя. Это было так… эгоистично. Это было не так, как я бы хотел.

В его смехе слышалось счастье и отчаяние. Он улегся на спину, прикрыв глаза руками.

— Что мы наделали, Силье? Боже мой, что мы наделали!

— Неизбежное, — ответила она медленно.

— Да. Это должно было произойти рано или поздно.

— Ты раскаиваешься?

Он приподнялся на локте.

— Ясно, что я раскаиваюсь! Но никогда в жизни я не был так… так совершенно счастлив. Что же нам делать, Силье?

Она отрезвела и сказала почти резко.

— Ну, что же, ты мог бы, например, переехать обратно в сарай и считать, что ничего не произошло.

— Нет, — сказал он, потрясенный и виноватый. Только сейчас он осознал, как ранил ее своими словами. — Нет, я не то, разумеется, имел в виду. Теперь мы сожгли все мосты, и мне в голову не приходило оставить тебя. Этого еще недоставало! Я же люблю тебя и знаю, что мы — одно целое, ты и я. Нет, я думал не о нас с тобой, а о том, что может стать плодом нашей встречи.

— Ты же сам говорил, что наследие Тенгеля Злого поражает лишь совсем немногих. И ты им отмечен, а все же ты самый прекрасный человек, какого я знаю. Значит, наследственная сила не всегда злая. И если я по-прежнему должна буду выпрашивать и умолять, то я побью тебя. Ты унижаешь меня сверх всякой меры, Тенгель!

Он спрятал в ее волосах свое улыбающееся лицо.

— Силье Арнгримсдаттер, я прошу твоей руки. Ты хочешь? Ты не боишься?

— Да! Да, это действительно своевременно! — засмеялась она и оказалась в его медвежьих объятиях.

Ночью они лежали вместе и разговаривали шепотом в то время, как дети спали рядом. Однако они не прикасались друг к другу, так как у Силье все болело внутри. Она не могла пошевелиться.

— Скажи мне, Силье, действительно ли тебе здесь хорошо? — спросил он. — Мне, между прочим, кажется, что это не так.

Она как следует подумала, прежде чем ответить.

— Мне здесь хорошо, потому что здесь ты. Мое желание быть там, где ты. Здесь я в безопасности, а там только страх. Здесь, конечно, красиво, и я начинаю постепенно привыкать. Элдрид для меня прекрасная подруга, но с другими у меня мало общего. Должна признаться, что я часто чувствую себя изолированной и тоскую по свободе, которую дает открытая страна. Я также много думаю о Бенедикте, Мари, Грете и работнике и тревожусь за них. Я думаю также о Шарлотте Мейден. Не о том, чтобы встретиться с ней, а о том, каково ей сейчас. Бедная женщина!

— В этом я с тобой не согласен, но это, видимо, связано с тем, что ты женщина и можешь легче представить себе, что творится в ее душе.

— Надеюсь, я не обидела тебя.

— Нет, совсем нет. Примерно такого ответа я и ожидал.

— А ты, Тенгель? Ты здесь вполне счастлив?

Он вздохнул.

— После того, как я тебя сюда привез, я совсем было успокоился. Это все-таки долина моего детства! Но теперь, когда мы с тобой вместе, могу признаться, что меня всегда тянуло отсюда, даже когда я был очень молодым. Ты понимаешь, я ощущаю в себе призвание. Я хочу стать кем-то. Не оставаться всю жизнь просто крестьянином в горах. Но я постоянно рискую, потому что меня могут принять за колдуна. Независимо от того, что обо мне знают, обо мне судят по наружности.