— Да, соболезнования я получил. Но это письмо было таким сухим, что мне кажется, она списала его из книги, которая называется: «Образцы писем, которые положено рассылать родственникам усопших». Такая книга мне попадалась. Я читал ее и смеялся.

Снова последовало молчание.

— Но тебе не следует забывать, что из уважения она забрала из школы мальчиков и они приехали со мной.

Он закрыл глаза и ничего не ответил, а она продолжала.

— Кстати, если разговор зашел о мальчиках, хочу сказать тебе следующее. Мэтью пришлось перевести в другую школу.

— Почему? — быстро спросил он.

— Ему явно не нравилась школа, в которой он учился, и он плохо стал себя вести. А эта школа очень… в ней высокая плата… и… и…

— Вы хотите, чтобы я взял на себя расходы?

— Эйлин была бы благодарна, если бы ты…

— Скажите Эйлин, что она получает от меня столько, сколько я в состоянии ей дать. Если у нее не хватает средств на содержание детей, пусть вернет их домой. Здесь на них уйдет меньше денег, включая расходы на школу.

— Тебе следовало продать шахту, у тебя был шанс, когда тебе предлагали, — взгляд ее стал колючим.

— Что вы можете знать о шахте и моих шансах? Но вас хорошо информируют. Интересно, кто здесь старается для вас?

— Ни для кого не секрет, что Розир охотно бы купил шахту.

— Пусть все такие знают, что моя шахта и дальше будет гнить, как, должен признаться, гниет и сейчас, но я не продам ее Розиру или кому бы то ни было из его братии.

— Ты ведешь себя очень глупо. Твоя бравада ни к чему. Какая от нее тебе сейчас польза? И у тебя нет денег на ее восстановление.

— Да, на восстановление у меня денег нет. Но считаю, что и Розиру с его капиталами ее не запустить.

— А тебе известно, что у тебя тяжелый характер?

Марк посмотрел на поднявшуюся тещу и уже приготовился сказать резкость, но вовремя сдержался, вспомнив о том, что она, пожилая женщина, проделала такой долгий путь ради того, чтобы быть рядом с ним, но в глубине души Марк сознавал, что она согласилась бы на путешествие вдвое длиннее и тяжелее этого, только бы не позволить дочери вернуться к нему. Мать-собственница снова безраздельно завладела своей дочерью. И Марк проглотил свои язвительные замечания, а только сказал:

— Спасибо, что вы приехали.

— Это то немногое, что я могла сделать, — ответила она и прибавила: — Я очень тебе сочувствую, Марк.

Его поразила искренность ее тона, но он был поражен, когда она предложила:

— Может быть, тебе… станет немного легче, если я на неделю оставлю у тебя мальчиков? Ты сможешь отослать их обратно с Лейбурном. Я… объясню Эйлин.

Марк смотрел на нее в немом изумлении.

— С вашей стороны это такой широкий жест, но лучше вам увезти их с собой… здесь для них будет мало развлечений… сейчас. — Он не мог признаться ей, что ему в эти дни не хочется видеть сыновей. Марк не смог бы объяснить это чувство, но их бьющая через край энергия, которую они едва ли смогут подавить в себе, поскольку смерть еще не заняла в их сознании своего истинного места, и даже их голоса, пусть приглушенные, стали бы для него солью, разъедающей свежую рану.

— Я понимаю, но мне казалось, их присутствие могло бы тебе помочь.

— Я ценю ваше предложение и всегда буду за него благодарен.

— Ну… мне пора ехать. Филлис уже уложила вещи. Я пошлю ее за мальчиками. Они, наверное, в детской? Ты, конечно, захочешь увидеться с ними?

— Да, конечно.

— До свидания, Марк.