Ей с трудом верилось в происходящее, пока голос Хала Макграта не подтвердил, что кошмар ей не привиделся, а был наяву.

— А ты сильная, хоть и тощая, — прерывисто дышал ей в лицо Хал. — Это все возня с сучьями… Твоя сила мне еще пригодится. Теперь послушай, Тилли Троттер, я предлагал тебе встречаться, хотел ухаживать по-честному, а ты стала нос воротить, Ну, не захотела по-хорошему, получай по-плохому. Когда останешься с животом, я приду и потребую, что мне принадлежит. Старики твои протянут недолго. И куда ты тогда? Ты знаешь, что ждет девушек, которых взяли силой: им дорога прямая или в работный дом, или в притон… О, Всемогущий Боже! — завопил Хал, когда Тилли, собрав остаток сил, неожиданно высвободила ногу из-под придавившего ее Макграта и, изогнувшись, что было силы лягнула его в пах.

Рука Хала, зажимавшая ей рот, на мгновение ослабела. Воспользовавшись этим, она изловчившись, вонзила свои крепкие зубы в его ладонь.

— Ах ты чертова мерзавка! Какая боль! — хватая себя между ног, — шипел Макграт. Когда двое других мужчин схватили ее за ноги, Тилли испустила душераздирающий крик, но его приглушила рука, зажавшая ей рот. — Снимите с нее сеть, — рычал Макграт, — это будет здесь и сейчас. Клянусь, я сделаю это.

Когда юбка укутала ее голову, рука перестала зажимать ей рот, и она снова закричала. От последующего за этим удара у нее перехватило дыхание.

До Тилли донесся чей-то смех. Она стала кричать:

— Господи! Нет, нет! Пожалуйста! Не надо, — эти крики, казалось, рвались из глубины ее души. И Бог как будто откликнулся на ее мольбу. Она почувствовала, что ее руки свободны, и услышала, как кто-то поспешно забормотал:

— Кто-то едет сюда. Хал! Эй, Хал, подожди, кто-то едет. Всадник, а может и больше, я слышу их. Давайте убираться отсюда! И побыстрее.

— Брось ее, Хал, — испуганно вторил другой мужской голос. — Слышишь, они близко. Все, я ухожу, меня здесь не было.

В следующую минуту давившая на нее тяжесть исчезла. Девушка лежала, не двигаясь, понимая, что платье с нижней юбкой неприлично задраны, но у нее не хватало сил поправить одежду и посмотреть, что происходит. Она находилась в необъяснимом полуобморочном состоянии, и казалось, что вот-вот потеряет сознание. Раньше с ней такого не случалось. Тилли считала, что лишаются чувств только дамы, и то в церкви, до нее смутно доносились звуки ударов, стоны, ругательства, близкий цокот лошадиных копыт. Слышала она и незнакомые голоса: мужской и женский. Потом кто-то опустил платье и нижнюю юбку и приподнял ее за плечи. Женский голос произнес: «Ну вот! Ну вот! Они же дикари! Разве я не говорила, что они дикари». Потом женщина обратилась к мужчине: «Остановите, пока он его не убил, кто бы это ни был».

Марк Сопвит поспешил к Саймону, который прижал Хала Макграта к дереву, держа за горло. Хал цеплялся за его руки в напрасной попытке освободиться.

— Оставь его, отпусти, ты его задушишь. Отпусти, тебе говорю! — Марк резко ударил ребром ладони по руке Саймона. Тот сразу же отпустил Макграта.

По лицу Саймона текла кровь из рассеченной брови, рукав свадебного костюма свисал, наполовину оторванный. По-бычьи выставив голову вперед, он стоял, свесив руки и не спускал глаз с Хала, который отходил от дерева, держась за горло и качаясь, как пьяный.

Первым заговорил Марк Сопвит.

— Ты — Макграт, — всмотревшись в темноту, заключил он с удивлением в голосе. — Работаешь на шахте кузнецом. Да, точно. Ну, с тобой я еще разберусь, а сейчас убирайся отсюда, да поживей.