Однако в этом случае жалость Ветра не помогла женщине. Два дня спустя старуха все равно умрет. Посаженная на кол во дворе по приказу Венандакатры. Приговоренная к смерти за то, что не смогла справиться с одним из величайших наемных убийц в мире.

Странно, но, услышав приговор, она не особо расстроилась и не винила Ветер. Она прожила несчастную жизнь на этом повороте колеса. А следующая может быть только лучше. Да, последние минуты оказались болезненными. Но старухе не привыкать к боли. А пока можно здорово повеселиться. Больше повеселиться, чем за всю ее предыдущую, полную несчастий жизнь.

И ее в конце окружала неплохая компания. Самая лучшая. Этих мужчин она хорошо знала. Солдаты-йетайцы, которые годами развлекались, издеваясь над нею, избивали, проклинали и плевали в нее. Их отцы делали то же самое, когда она была молодой, а еще и насиловали ее. Но теперь они сами развлекут ее, в последние часы ее жизни. Очень хорошо развлекут.

Поэтому старуха наслаждалась последними минутами жизни и радостно приняла смерть. А семнадцать сильных йетайцев сидели вокруг нее на таких же колах и кричали от боли, уходя в небытие.

Один махамимамса, не больше.

Если бы он не привык соблюдать тишину, Ветер взвыл бы от презрения. Даже у йетайцев хватило бы ума поставить двух часовых на верхней площадке.

Но йетайцам никогда не разрешалось подниматься сюда, по крайней мере с тех пор, как сокровище, размещавшееся в западном крыле, привезли во дворец. На самом деле принцессу разместили в этом крыле потому, что оно дальше всего располагалось от места, отведенного йетайцам. Ни один представитель малва — в здравом уме — и слизко не подпустит йетайцев к такому сокровищу, как девственница. Варвары неоценимы, но не одомашнены. Дикие собаки из степей, натягивающие поводок. И часто — бешеные собаки.

А хозяин этого дворца находился в здравом уме. И ему еще немного вправил мозги мудрый иностранец. Да, пьяный иностранец. Но — in vino veritas. И поэтому находящийся в здравом уме хозяин усилил охрану сокровища. Отправил приказ вперед. Теперь сокровище будут охранять только палачи-махамимамсы, а наблюдать за ними — не сколько жрецов. Мужчины, давшие обет безбрачия. Они давали торжественные клятвы, а еще больше боялись осквернения (самым же ужасным считалось влажное грязное кровавое женское лоно).

Ветер преодолел последние несколько ступенек и завернул за угол. Еще одна веревка нашла применение.

Ветер был доволен, поскольку ценил красоту. Такой великолепный шелк должен находить применение, им должны восхищаться, а не прятать в апартаментах одного обжоры. А теперь его увидят и другие, на следующий день. Возможно, не станут восхищаться. Смертных, склонных к иллюзиям, трудно удовлетворить.

Дальше по коридору налево, дальше по коридору направо. Так Ветер и продвигался. Медленно, уверенно, словно знал каждый дюйм пути. И на самом деле знал. Ветер выяснил все секреты дворца. Получил их из самого скромного источника: ленивой болтовни деревенских женщин, которые помногу лет трудились в нем. Долгие годы мыли стены, меняли белье, вытирали полки от пыли, натирали полы. Ленивой болтовни, к которой Ветер внимательно прислушивался.

Теперь в конце коридора Ветер снова замер. О его появлении не предупредило ничто, даже шорох. Этот коридор вел в большой зал под куполом, центральное помещение западного крыла дворца.

Ветер знал о нем. Под огромным куполом располагался пустой зал, за исключением небольшого столика в центре. Столика и трех стульев. О, да. Ветер хорошо знал это помещение. На самом деле лучше, чем какую-либо комнату, в которую когда-либо заходил.

Хорошо знал, потому что ненавидел этот зал под куполом больше, чем ненавидел какое-либо помещение, построенное людьми. Ветер думал об этом зале часами, днями, неделями. Пытаясь найти способ преодолеть его так, чтобы не прозвучал сигнал, который принесет смерть.