Женщина в черном платье и дымчатых очках, выйдя из лифта, направилась туда, где находилась одна-единственная дверь. Она нажала на кнопку звонка, щелкнул замок, и дверь открылась. Дама попала в богато обставленный кабинет, где на стенах висели мониторы – шла трансляция из банкетного зала. Из-за огромного письменного стола поднялся высокий элегантный мужчина лет сорока и, улыбаясь, направился к гостье.

– Рад тебя видеть, дорогая.

Он поцеловал ей руку.

– Налей мне водки. Надо снять напряжение.

Сдернув на ходу парик, дама встряхнула шикарной копной рыжих волос, взяла рюмку и выпила ее залпом.

– Позови меня, когда выгонят крючкотворов и щелкоперов.

Он понял, что она говорила о журналистах, кивнул и направился к двери.

Брюнетка, ставшая рыжеволосой, подошла к встроенному шкафу и сдвинула зеркальную створку в сторону. Рядом с мужскими костюмами здесь висело одно-единственное женское платье темно-зеленого цвета на тоненьких бретельках. Она достала его, закрыла дверцу и, глядя в зеркало, приложила наряд к груди. К светлым зеленым глазам платье подходило идеально. На красивом лице появилась саркастическая улыбка.

Тем временем в деревне Свиблово люди готовились ко сну. Тишину нарушал лишь беспорядочный лай собак с разных концов одной-единственной улицы. В крайней избе у самого оврага женщина лет сорока сидела на кровати и мяла в руке носовой платок, изредка смахивая им слезы с бледных щек и боязливо поглядывая на парня, держащего в руках пистолет с глушителем. Они молчали. Парень тоже заметно нервничал. На убийцу он не походил, скорее, на студента, да и пистолет в его музыкальных руках с тонкими длинными пальцами не выглядел смертельным оружием. В комнату вошел здоровяк – полная противоположность этому парню.

– Рано мы засветились, Бориска. Дербень не приедет. Кто-то нас опередил.

– Как?

– Не знаю. Игумен велел сваливать.

– Ты чего раскудахтался? Все имена назвать хочешь? – Бориска кивнул на женщину.

– Она нам больше не нужна. Зря мы в дом заходили. Ждать надо было снаружи, и она ни о чем бы не догадалась, а теперь поздно рассуждать.

– Я вас не видела, – прохрипела женщина.

– Это ты сейчас так думаешь. Менты к стенке прижмут – все вспомнишь.

Здоровяк подошел к приятелю, взял у него пистолет и выстрелил не целясь. Пуля попала женщине в грудь. Она вскочила, сделала два шага, но вторая пуля уложила ее на пол.

– Сволочь ты, Черпак! Что она тебе сделала?

– Заткни пасть, щенок! Она свидетель. Уходим.

– Тогда и Зинку-продавщицу пришей. Ты у нее целую неделю жил. Она тебе про Вальку и ее хахаля все рассказала.

– Зинка на нас еще поработает. Вставай, пошли.

Бориска с тоской посмотрел на мертвое тело и направился к двери следом за сообщником.

Пока одни люди веселились на банкете, другие гибли. В двух километрах от Варшавского шоссе взорвался бензовоз и фургон. В фургоне заживо сгорели три человека, через сорок пять минут была застрелена женщина в собственном доме, которая ничего не знала о грандиозном банкете.

Скромная «девятка» подъехала к Курскому вокзалу. Уля остановила машину и оглянулась.

– Ну все, ребята, удачи вам.

Парень, сидящий за ее спиной, спросил:

– Вы же на нас совсем не похожи. На пропусках наши фотографии. Как же вы могли свободно передвигаться по отелю?

Ульяна засмеялась.

– Ну кто же будет присматриваться? Максимум, что могут разглядеть, так это русую косу или курчавую черную голову, а молодость всегда молодость. У меня был паричок, а Леша покрасил волосы смывающейся краской и завил их щипцами. Пусть вас такие мелочи не тревожат. Вы заработали хорошие деньги. В Серпухове вас никто не найдет.