Кабинет оказался заперт. Но Ирина на всякий случай постучала в дверь.
Никого.
Впрочем, она особенно и не надеялась, что застанет Кожину. Так просто не бывает.
— Кожина сюда заходила? — спросила она на всякий случай обитателя соседнего кабинета.
— Кожина в бухгалтерии, — ответил тот, не поднимая головы.
Ирина побежала по коридору, распахнула дверь бухгалтерии и чуть не налетела на Вадима.
Тот развел руками.
Ирина на всякий случай все же вошла — огромная комната со множеством столов, компьютеров и людей.
— Упустили. Ну ничего, еще не вечер, — оптимистично улыбнулась Ирина. — Поехали.
И она решительно зашагала к лифту.
Но не успела завернуть за угол коридора, как увидела Кожину. Та, заметно нервничая, стояла возле дверей лифта и нетерпеливо поглядывала на табло.
Ирине бы крикнуть, позвать, а она помчалась.
И, разумеется, в этот момент лифт остановился, Кожина вошла, и дверь закрылась.
Ирина с Вадимом подбежали, когда лифт уже спустился на два этажа.
Вторая кабина, как назло, была где-то в самом низу и только-только поднималась.
Они бросились к лестнице, летели вниз через три ступеньки, но, когда очутились в холле, Кожиной уже и след простыл.
— Откуда она вынырнула? — недоумевала Ирина. — Мы же все время были там.
Вадим виновато почесал затылок.
— Честно говоря, я ее видел.
— Где?
— В бухгалтерии. Я у нее как раз и спросил, где Кожина.
— Как? — опешила Ирина. — Вы что? Вы у нее спросили?
— Так я ж не знал, что это она.
Ирина подошла к Старкову вплотную и прошипела сквозь зубы:
— В деле ее фотография. Видели — анфас и в профиль?
— Видел, — опять виновато почесал затылок Вадим. — Но то фотография, а то живой человек…
Ирина хотела сказать этому напарнику несколько недобрых слов, но только махнула рукой:
— Поехали.
И снова Вадим скулил, что Ирина слишком быстро едет, а она на него — ноль внимания.
Бывшая секретарша «Импэксбанка» жила почти на окраине Москвы, но возле престижного Рублевского шоссе, которое гремело машинами, воняло выхлопными газами и вообще оправдывало свой престиж только тем, что по нему иногда с воем неслись правительственные автомобили.
Секретаршу звали Нинель. Она была длиннонога и близорука. Эти два качества придавали Нинель облик несколько иностранный, но, когда она открывала рот, все становилось на свои российские рельсы.
— А че? А че я должна знать? — щурилась она, глядя на Ирину, которая по-хозяйски расхаживала по квартире, бесцеремонно заглядывая в открытые шкафы.
— Ты должна знать, цыпочка, где прячется твоя подруга, — говорила она. — Неужели она с тобой не связалась ни разу?
— Ой, вы прям скажете. Че ей связываться? Она в бегах. Она куста шугается.
Ирину раздражала эта красотка, которая, несмотря на потерю работы, вовсе не унывала. Возможно, это чувство ей было вовсе не знакомо. Есть такие люди, для которых весь мир розовый и пахнет мятой, как жвачка «Love is…».
Кажется, именно эту жвачку и перекатывала во рту секретарша.
Вадим сидел в углу на шикарном кожаном диване и откровенно скучал.
— Ну так, — сказала Ирина. — Паспорт покажи.
— А че паспорт? У меня паспорт в конторе.
— Где в конторе?
— Ну где? А я знаю?
— Я знаю, — сказала Ирина и, подхватив со стола сумочку секретарши, вывалила ее содержимое на стол. |