Мирча Элиаде. Окопы
Я сказал всем: — Дождя не будет. С Божьей помощью, найдем нынешней ночью. Но нас было мало, от силы человек двадцать. Ликсандру с внуками, батюшка, учитель и женщины. — Где же народ? — спросил я у батюшки. Тот пожал плечами. — А ты будто не знаешь. Навостри ухо! Я прислушался. Далеко-далеко внизу привычно громыхало, разве чуть почаще. — Это не русские, отче, — уверил его я. — Это наши. Да они к нам сюда и не полезут. Какой интерес? Им другая высота нужна, Оглиндешты. Немцы туда стянулись. Вот там и начнется заваруха, через день-другой… Батюшка вздохнул, поплевал на ладони и глубоко всадил лопату в землю. Но копал недолго. — Тут не может быть, — возроптал он. — Тут одни камни… Как она услышала? Когда успела подойти? Я не чаял увидеть ее здесь этой ночью. Она осталась сидеть со Стариком. «Не хочу, чтоб он умер, не дождавшись, — так она объяснила. — Ему уже недолго…» И вдруг ее голос раздался из-за спины у батюшки. Мы оба вздрогнули. — Если камни, это добрый знак, отче. Так было и в Марьину ночь. Я сначала уперлась в камни. Она еще раз пыхнула папироской и, сунув ее мне подержать, попросила кайло. Я встал в стороне, держа папиросу между пальцами. Мне было стыдно, что я уступил ей кайло. Сердце зачастило. Подошли остальные. — Точно, должно быть здесь, — сказала Илария. — Все точно, как в Марьину ночь. — Она подковырнула кайлом большой камень. — Глянь-ка, Ликсандру. Обернулась ко мне и забрала папиросу. Ликсандру стал разгребать землю под камнем. — Господи, помоги. Помоги, Матерь Божья, — забормотали женщины, крестясь. — Благослови нас, отче, — попросил Ликсандру, не разгибаясь. — Заведи молитву, чтобы он не ушел больше под землю. — Чтоб не ушел, как вода в песок, — подхватила одна из женщин. — Как в Марьину ночь. А если он заколдован… — Будет тебе, — оборвал ее учитель. Ликсандру распрямился в канаве, опираясь рукой на кайло. — Дайте батюшке сказать молитву. Батюшка осенил себя крестом и склонил голову. — Да поможет нам Господь обрести, что ищем. Ибо мы пропащие и гонимые. Ибо грядет лихая година, разор и голод. Не оставь нас, Господи, милостью Своей… Мы повторяли за ним и крестились. — Ну, с Богом! — сказал Ликсандру и снова согнулся в канаве. — Сегодня, даст Бог, найдем, клад незаколдованный, — подбодрил его учитель. — Иначе был бы синий огонек… Ликсандру вытащил камень и взгромоздил его на край насыпи. Булыжник был здоровенный и покачивался на краю. Учитель уперся в него руками и откатил в сторону. Ликсандру снова пустил в ход кайло. Мы все столпились вокруг и замерли. Наконец послышался вздох. Лица его мы не видели, но угадали досаду и горечь. — Значит, не здесь, — заговорил первым батюшка. — Значит, лучше разойтись по своим местам. До света еще пять часов. Если приведет Господь, успеем, найдем. Взмахом руки он пригласил столпившихся женщин вернуться к новой канаве, начатой две ночи назад. Как и все остальные, она пролегала от шоссе к кладбищу. Таков был совет Старика. Но женщины мялись. — Погодите, — прошептала одна. — Слышите? Где-то очень далеко раскатисто бухали пушки. Но было и другое: накатывал и отступал то ли стон, то ли вздох. — Уж не умер ли Старик? Илария испуганно стрельнула глазами в мою сторону и бегом пустилась к дому. |
