— Да мне плевать, чего хочет… — начал было Жиль и осекся. — Извини, дорогая. И все же нам нужно принять решение сообща, чтобы все было по справедливости.

— Ну, написать пару-тройку цифр на бланках с реквизитами вашей конторы для тебя ведь не проблема? — шутливо спросил Коляʹ.

— Если бы дело было только в этом! У меня есть дети, у тебя и у Альбана они тоже могут появиться, поэтому не будем все усложнять.

—Я думал, в семье все дела решаются полюбовно, разве нет?

— Шутишь? Именно в семьях случаются самые жуткие ссоры, именно родственники сводят счеты самыми отвратительными способами. Бедный мой Коля, если бы ты только знал, как…

Не дав разгореться спору, в разговор вмешалась Жозефина.

— Было бы о чем спорить, — сказала она слабым голосом. — Поверьте, дом того не стоит. Если бы вы спросили моего мнения вместо того, чтобы ставить меня перед фактом…

На ее лице было написано огорчение, совсем как в те дни, когда они, будучи детьми, устраивали какую-нибудь шалость.

— Ты несправедлива, Жо, — возмущенно заявил Жиль. — О тебе мы думаем в первую очередь! О тебе и о «Пароходе», который столько лет с нашего согласия грызет ржавчина.

— Обо мне не нужно беспокоиться, я еще не совсем беспомощна.

— Конечно, нет! Но здесь ты совсем одна — ни соседей, ни магазинов, ни больниц! Не забывай о своем возрасте, Жо. Что, если ты заболеешь?

Ум Жозефины еще не утратил остроты, поэтому в ответ она только покачала головой и опустила глаза. Но когда она снова посмотрела на внука, в ее взгляде появился особенный, внушающий беспокойство блеск.

— Должна сказать, дети мои, что этот дом не приносит счастья своим обитателям… Когда я переселилась во флигель, мне стало легче дышать.

Трое мужчин и Софи с удивлением уставились на нее. Когда Жо решила поселиться в расположенном в нескольких шагах от виллы маленьком флигеле, уютном и очень светлом, они подумали, что ее выбор продиктован исключительно практическими соображениями.

— Неужели вы суеверны, Жо? — насмешливо поинтересовалась Софи, желая разрядить обстановку.

— Дорогая, я очень тебя люблю, — вздохнула старушка, — но ты не знаешь, о чем говоришь.

Она накрыла ладонью несколько крошек и стала механически перекатывать их взад и вперед.

— Здесь случилось немало несчастий, вы прекрасно об этом знаете.

— Это все в прошлом, Жо, — ласково сказал Альбан. — Нет ни одного старого дома, в котором бы сменилось много поколений и не случилось хотя бы одной трагической истории. Я счастлив, что вернулся на «Пароход». Вот увидишь, мы отлично поладим, ты и я!

— О, в этом я и не сомневалась…

Ее глаза встретились с глазами Альбана. И что-то такое было в этом взгляде, что он почувствовал себя неловко.

— У меня куча дел! — вдруг засуетилась пожилая дама.

Отодвинув кресло, она торопливо встала и повязала фартук.

— На ужин я приготовлю вам курицу с рисом. До вечера, детки. Я все принесу к восьми вечера.

Она засеменила к входной двери и исчезла.

— Вам не кажется, что временами она становится чудной? — озадаченно спросила Софи.

Трое братьев переглянулись, но ответ на свой вопрос она так и не получила.

Валентина перестроилась в правый ряд, чтобы выехать на дорогу, ведущую в Довиль. Ее маленький «пежо» был забит чемоданами и сумками с тысячей самых разных вещей: словарями, настольной лампой, ноутбуком, множеством каких-то бумаг, часиками, которые были ее талисманом… Ее однокомнатная квартирка на Монмартре теперь была почти пуста, Валентина оставила там только самое необходимое.