Андрей сел в машину и мрачно сказал:

— Что мне домой? У меня и цветов практически нет, чтобы поливать. Мне, по-любому, в «Боспор» возвращаться. Ну и если действительно работать, то чего время терять?

В «Боспор» Андрей вернулся только в одиннадцать вечера. Охранник, предупрежденный из ФСПП, дожидался, сидя в машине у остановки. Ни слова не говоря, передал ключ.

В кинотеатре стоял сумрак, было тепло, было душновато. Были застойные 80-е. В буфете едва слышно побулькивал автомат. В буфет Андрей заходить не стал, с пакетом продуктов, прикупленных в «Перекрестке», поднялся в аппаратный комплекс. Там, в кабинете главного инженера, стоял длинный диван. Андрей выпил полпакета кефира. Требовалось все еще раз хорошенько обдумать.

Проснулся как от толчка. Было темно — настольная лампа выключилась, лишь по потолку скользили отсветы фар с Бирлюковской. У окна замерла, рассматривая улицу, коренастая фигура.

— Ездят и ездят. Нет чтобы деньгу в поте лица зарабатывать.

Андрей сел, потер ладонями помятое лицо:

— Доброй ночи, господин Горгон.

— И тебе. Ну, излагай, как оно повернулось. Не терпится мне.

— Вроде нормально повернулось. Оставят нас в покое. Определенные условия, понятно, выдвинули. Но гарантируют через полгода по субботам и воскресеньям два дневных сеанса. «Ретроспектива XX века». Чаще не получится — электроэнергии мы много жрем, а выручка если и будет, то символическая.

— Долго ждать-то.

— Сейчас мы официально на реконструкцию закрываемся. Иначе народу не объяснишь, куда попкорн с боулингом делся. Я сказал, что сразу на две внешности «Боспору» существовать трудно будет.

— Правильно сказал. Значит, сторговались?

— Вроде того. — Андрей, и сам не слишком-то поверивший, что все получилось уладить, взял пакет с кефиром. — Вам, господин Горгон, налить кружечку?

— Нет уж. От молочного здоровью польза, но то, что ты хлебаешь, корову сроду не видело. Что там от нас взамен хотят?

— Чтобы эксцессов не было. Никаких скальпов и прочих неприятностей. Гарантий хотят. Техники будут коммуникации проверять, так чтобы люди ничего не видели. Да, я здесь за зданием буду присматривать. И еще команда. Человек шесть-семь. Вроде бы как охрана.

— Твои людишки?

Андрей поколебался:

— Вроде как мои, но они хорошей выучки требуют. Не трогайте их, а?

Горгон уселся за письменный стол:

— Не будут соваться куда не надо, не тронем. Ты умных нанимай.

— Каких дадут. Если не подойдут, я их сам сплавлю. Но если голову отрежете, неприятности по новой закрутятся. Могут и спалить кинотеатр. Властям проще здание списать, чем разбираться.

— Ишь ты, — старик покачал головой, — и денег не пожалеют? Ну, понял я. Докучать вам не будем, но и вы уж о наших нуждах не запамятуйте. Мы не так уж много требуем.

— Они согласны, что немного. Только просят тело четвертого сыщика отдать. По закону похоронить нужно.

— Это вряд ли. — Горгон принялся складывать журналы и древние техпаспорта в аккуратную стопку. — Парнишка, гм, пострадал внешне. Нечего отдавать, по правде-то.

— Хороший был воин, храбрый, — прошептали Андрею в ухо.

Ночной смотритель вздрогнул, и Хеш-Ке едва слышно рассмеялась:

— Посмелее тебя был. Сердце смелое, тяжелое. Сладкое. Нужно было тебе кусочек оставить. Ты что из требухи любишь? Пахнешь-то сегодня вкусно. На наркотные самокрутки перешел, а?

Ладонь, скользнувшая по бедру, обожгла и сквозь джинсы, Андрей и слова вымолвить не мог.