– Валентин, – прервал его Генри, – нас сейчас интересует не история человеческой эволюции и не лекция по искусству, а твои мысли об этом злокозненном ИСПаВеДиВ'е – если мне позволено произнести это имя вслух и не пасть замертво.

– Рано или поздно ты все равно падешь замертво, как и все мы, – отвечал профессор, демонстрируя редкое самообладание. – А там можешь винить ИСПаВеДиВ'а, или великого бога Пана, или могущественного Баала; это уже кому как нравится. И ничто не отсрочит твой уход в мир иной. Все мы ожидаем своего смертного часа с разной степенью стойкости духа… Я вот что пытался продемонстрировать: какая бы великая теория ни восторжествовала, мы будем истинно мудры, если по‑прежнему будем вести обычные наши жизни, сопротивляясь доминирующей идее столь неколебимо, сколь нам это удастся. Если изучаешь исторические пьесы этого скорохвата, этого претенциозного позера, которого называют драматургом Уильямом Шекспиром, не может не поразиться этому стародавнему, превратному представлению, будто Франция принадлежит Англии… Сколько храбрых людей погибло за эту идею – а ведь вот уж чепуха, дальше некуда!

– Ну, благодаря этому во Франции появилось столько прекрасных замков, – вставил Стивен.

– Шэрон, – обратился Валентин к его жене, – что это вы там стоите как неприкаянная у окна. А ну‑ка возьмите стул и присоединяйтесь к нам. Мы все хотим услышать ваше мнение. Будьте как дома в собственном доме.

– Вы ошибаетесь, профессор, – сказала на это Шэрон, – если думаете, будто я считаю этот дом своим.

– Тем не менее, она нашла стул, подвинула его к столу и села.

Валентин лишь покачал головой.

– Извините меня, профессор Леппард, – сказал Робин, – однако я не могу ждать в бездействии, пока вы тут развиваете свои идеи – пусть для некоторых из нас ваши лекции весьма любопытны. Вы дадите комиссии совет, что нам делать с этим канцерогенным элементом, которое находится среди нас, – или вы не дадите совета? Может быть, лучше сказать, что оно нависло над нами.

– Так я же и даю совет, викарий! И вы, и остальные жители Хэмпден‑Феррерса должны по‑прежнему влачить свое скромное, банальное, будничное существование. Так, будто ничего не произошло. Так, как вы все и жили пару столетий, с тех пор как Тарквин Феррерс написал это свое – как выяснилось, прощальное – послание… Ничего, совсем ничего нельзя сделать с этим ИСПаВеДиВ'ом. Да, может быть, этот ИСПаВеДиВ – очередная ужасная идея, как идея про приматов‑убийц. Вы вполне можете жить, как жили прежде: богатые вы или бедные, все равно у вас банальные, серые дни – раскрасьте их, насколько сможете.

– Вы относитесь ко всем нам невыносимо надменно и покровительственно, – сказала Хетти Чжоу, – Я не желаю более слышать ничего в таком духе. Валентин повернулся к ней, и его очки сверкнули.

– Если вы обвиняете меня, мадам, в том, что я презираю эту идиотку, которая стрижет меня, воображая будто она действительно парикмахер, или этого болвана, который прикидывается водопроводчиком, то вы совершенно правы, мадам: я и впрямь снисхожу до таких людей.

Хетти вскочила со словами:

– Я как раз сегодня наняла водопроводчика, потому что оказалось, что в моем новом доме нужно заменить трубы. Он попросил меня на несколько минут оставить его одного, чтобы он все обдумал. Я вышла из комнаты Он нарисовал план, где бак с горячей водой будет на новом месте.